Последняя любовь поэта (30.04.2016)


Рассказы

 

Светлана Фельде

 

 

Бахча

 

- Собирайся, - сказал папа, - поедем на бахчу.

- Что такое бахча? - удивилась я незнакомому слову.

- Бахча - это, где арбузы и дыни, - объяснил он.

- Я варю борщ, - строго предупредила мама. - Не вздумайте есть арбузы!

- Не вздумаем, - честно посмотрел в сторону мамы папа. - Ну, мы поехали.

Мама носила прическу «бабетта». Гораздо позже я узнала, что прическа эта стала модной у нас после выхода на экран фильма «Бабетта идет на войну», где в главной роли снялась французская актриса Брижит Бардо. Мама вот-вот должна была родить мою младшую сестру. Я стеснялась: у мамы такой большой живот. И никак не могла понять - если детей приносят аисты, почему она обзавелась таким вот «арбузом» под платьем. Маме было всего двадцать пять лет, но она, конечно, казалась мне ужасно взрослой, почти старой. А вот папа – старше мамы на восемь лет – старым мне не казался. С ним - весело, легко и интересно, как с мальчишкой-другом, а мама всегда такая строгая и правильная.

Я надела старые колготы, старые сандали и села в люльку мотоцикла «Урал».

Мужской пол к тому времени, отказывая себе во всем, копил на «Яву». Именно на «Явах» с ветерком ездили роскошные парни - черные брюки клеш, тельняшка, ремень с бляхой, повышенная волосистость, выбивающаяся из-под защитного шлема, на котором гнездились очки-консервы. И самое главное - на бензобак обязательно лепились переводные картинки. Поскольку тогда еще не было фотографий ни «великого и ужасного» Оззи Озборна, ни Алиса Купера, ни даже Арнольда Шварцнеггера, то там чаще всего располагались фото роскошных «блондинок в теле», привезенных отслужившими в ГДР сержантами и ефрейторами. О «Яве» мечтал каждый второй мужчина в СССР, от подростка до прославленного космонавта!

Я же страшно гордилась, что у моего папы есть «Урал»! Блестящий, зеленый, папа на нем такой красивый, сильный, уверенный. И больше ни у кого из наших знакомых такого мотоцикла нет. В середине восьмидесятых в гараже появился белый «жигуль», что меня, кстати, совершенно не трогало. Я осталась верна моему «Уралу».

В общем, папа застегнул по бокам мотоцикла брезентовую накидку, и мы поехали.

- Только одну остановку сделаем, - сказал он. - Купим ржаной хлеб.

И хитро прижал палец к губам. Понятно: маме – ни слова. Круглый ржаной стоил копеек двадцать - точно не помню. Вкуснее его я не едала. И вкуснее того обеда не случилось в моей жизни. Когда приехали на бахчу, папа сел на землю, посадил меня рядом, вынул из пакета, припасенного тайком от мамы, упругие перья зеленого лука. Мы их макали в соль. Редиску – сочно – хрум! Ароматный, еще горячий, круглый ржаной хлеб - главное не резать, а отламывать и посыпать солью.

- Ну вот, а теперь пошли за арбузами, - сказал папа. - Здесь наша бахча.

На земле лежали круглые, темные и совсем маленькие арбузята.

- Это скороспелки, сорт такой, сейчас мы пару попробуем.

Папа нарезал арбузные ломти, и мы поедали их с ржаным хлебом.

От мамы нам досталось по полной программе, потому что никакого борща я не хотела, да и все сандали были заляпаны арбузным соком.

Чтобы не нервировать беременную жену, папа съел аж две тарелки борща. А потом пришел пожелать мне спокойной ночи.

- Через неделю, - шепнул, - на бахчу.

 

Последняя любовь поэта

 

В похожем на вокзал подземном переходе он покупает ей цветы - сирень. Она любит сирень.

Он несет, улыбаясь, пахучую охапку, а соседи смотрят укоризненно. Плевать он хотел! Ему все равно, что думают люди. А люди думают однозначно: «Импотент хренов связался с молодой. Ему семьдесят, ей тридцать. Идиот! Ясно же - она с ним ради денег».

Деньги у поэта, действительно, водятся: издаются и переиздаются сборники стихов, выходят мемуары - гонорары текут солидные, так что на черный день отложено, дача за городом куплена. Живёт уютно - хорошая мебель, антикварные сервизы из серебра, золотишко, персидские ковры, дорогая стереоаппаратура…

Люди завистливы, им трудно поверить в то, что можно любить и семидесятилетнего. Просто так. Почему бы нет? Страсть – удел молодых? А как же «старый конь борозды не портит»? Впрочем, он их прощает, людей. Они ведь не знают, какая она. За время знакомства – даже намека на корысть. О подарках и слышать не хочет. А – внимательная!.. А – нежная !!. А - в постели!!!

Нельзя изобразить любовь там, где ее нет - поэт в этом уверен. И предпочитает не думать о своей матери. Вышла замуж за отца, никто не принуждал, отсидевшего за несовершенное изнасилование и выпущенного по амнистии гораздо раньше срока. Всю жизнь упрекала потом и рассказывала детям, как она его осчастливила. Такая хорошая, чистенькая, с изумрудными глазками и веснушками на интеллигентном личике, а вышла за бывшего зэка. На людях, впрочем, изображала любящую жену. И все ей верили. Такого ангела заподозрить в неангельском невозможно. Поэт так никогда и не понял - чего, собственно, играть на публику, а дома бесконечно обвинять отца в том, что всю жизнь ей изменял, хотя доказательств не было. Почему не ушла? Поэту всегда хотелось спросить мать - почему? Но так и не спросил. Знал: или впадет в истерику, или обвинит всех в загубленной судьбе. Дескать, нужно было выходить замуж за сына ленинградского дипломата, там ей место. Продешевила.

Странная штука семейная жизнь - держится на том, на чем держаться нельзя вообще. Вот и у отца с матерью продержалась тридцать пять лет. Тридцать пять лет – без доверия, любви, взаимности. Целая жизнь. А ведь еще одной не полагается. Иногда поэту казалось - отец потому в шестьдесят и умер от инфаркта, что не выдержал больше такого семейного счастья.

Нет, Лиличка, не как его мать. Она чистая, честная, искренняя.

Чистая Лиличка, кстати, вполне искренне хотела бы прийти к поэту на похороны, но возможности такой у нее не оказалось: к моменту похорон, на которые собрались бывшие жены поэта и четверо детей, она сидела в камере предварительного заключения и честно рассказывала следователю, как спланировали и осуществили вместе с мужем убийство известного стихотворца с целью завладения ценными вещами и крупной суммой денег.

Впрочем, это случится в конце июня, а пока - поэт спешит домой с охапкой сирени. И на его лице тлеет бессмертная улыбка.



↑  1585