И. Крекер
Я не могу понять, но пытаюсь методом наблюдения и анализа осознать, почему около пятидесяти лет в психиатрической клинике проживает женщина, поведение которой в настоящее время адекватно.
Она спокойна, уравновешена, не нуждается в помощи персонала по уходу за собой. Женщина в настоящее время проживает в двухместной комнате, общается с соседкой по жилью на уровне приятельницы, пользуется уважением персонала…
Большую часть времени она проводит, находясь в комнате. Пациентка хорошо вяжет и с удовольствием проводит часы за этим занятием. Кроме того она любит читать, смотрит с интересом телевизионные передачи. С ней приятно поговорить, но она избирательна: разговаривает только с определёнными персонами по вопросам повседневной жизни. Она до сих пор сама стирает себе бельё, конечно, с помощью стиральной машинки, следит за состоянием обуви, верхней одежды.
К нам в отделение она была переведена из отделения открытого типа, где жильцы имеют право на свободный выход на улицу. Там пациенты относительно самостоятельны, ведут активный образ жизни, правда, насколько им это позволяет состояние здоровья.
За каждым жильцом нашего отделения стоит определённого рода необычное прошлое. Как раз эта неординарная необычность прошлого и свела их под одной крышей дома, ставшего для них на долгие годы родиной и семьёй.
У нашей героини появилась подруга, с которой она поддерживает тесные отношения. Они ведут доверительные беседы или просто вместе молчат. Наверное, это взаимопонимание помогает им преодолевать внутреннее одиночество. После таких бесед наша героиня как будто оттаивает и расслабляется.
В последнее время стали давать себя знать боли в пояснице, в коленных суставах. Женщина стала передвигаться с помощью тележки. Полноватая, но подвижная от природы, она совершенно самостоятельно может совершать прогулки по парку и походы в магазин, расположенный на территории клиники.
Так что же привело эту привлекательную приветливую женщину в психиатрическую клинику в тридцатилетнем возрасте около пятидесяти лет назад?
Сама пациентка ничего о своём прошлом не рассказывает. Из документов удалось узнать, что она родилась в крестьянской семье пятым и последним ребёнком. Родители занимались сельским хозяйством, разводили птиц и домашних животных. Отсюда у неё осталась любовь к животным. Для неё в отделении завели кошечку. Она ластится к хозяйке, согревая её своим кошачьим теплом.
Закончив восемь классов, она поступила в сельскохозяйственный техникум. По её словам, училась без особого интереса, но экзамены сдала. Девушка продолжала жить в родительском доме. Одно время не работала, но семья нуждалась в деньгах. Родители отправили её примерно в двадцатидвухлетнем возрасте на заработки в город. Она поменяла множество мест, работая и по уходу за детьми, и в гостиницах, и на кухнях в столовых…
В это время многие парни заглядывались на неё, предлагали руку и сердце. Застенчивость от природы не позволяла ей принять хоть одно из этих предложений. Страх, что она не сможет соответствовать роли жены, не сможет стать хорошей женой, выполнять обязанности жены, стоял за решением не выходить замуж, не поддерживать контакты с мужчинами. Так и осталась она одна по жизни, наедине со своими думами и страхами…
В тридцатилетнем возрасте брат привёл её за руку в первый раз в психиатрическую больницу. Она не возражала, не пыталась противостоять ему, принимала на себя всё, что с ней совершали другие. Брат, улыбаясь, рассказывал врачам о страхах сестры. Она боялась не успеть выполнить волю Бога, так как будет вскоре отравлена. Об этом говорили ей голоса. В этом она призналась брату. Как и где это произойдёт, девушка не знала или не хотела говорить об этом с посторонними. Она рассказала врачам, что уже лет пять как её мысли читает каждый, так как они навеяны и посланы злым духом. Впоследствии, уже находясь на лечении, она безо всякой на то причины в совершенно неожиданные моменты могла ударить пациента клиники. После этого надолго закрывалась в комнате, уходила в себя, прекращала любого рода контакты. Закрывшись в комнате, она не принимала медикаменты, отказывалась от еды, как бы сама наказывала себя за случившееся.
После первого стационарного лечения врачи поставили диагноз: шизофрения со всеми вытекающими отсюда признаками. Галлюцинации и мания преследования в тот первый раз пребывания в больнице были налицо. После определённого срока лечения девушку отпустили домой, так как признаки болезни больше не проявлялись, состояние девушки стабилизировалось, агрессивные выпады прекратились.
Наступила тихая фаза совершенного спокойствия. После пятнадцатого привода в клинику, такие фазы стали нормой. В течение нескольких лет никаких признаков болезни у женщины не проявлялось. Но вот однажды, когда уже казалось бы от болезни не осталось и следа, когда врачами были отменены медикаменты, молодая женщина совершила попытку поджога родительского дома.
В первый раз ей эта затея не удалась. Через год она повторила попытку. Родительский дом сгорел дотла. Осталось только родное пепелище да воспоминания о родном очаге. Слава богу, что в это время суток никого из родных не было дома. Женщина, вероятно, выполнила волю злых сил и залегла надолго в психиатрической клинике в состоянии совершенного спокойствия, в котором теперь уже врачи увидели опасность для окружающих. После этого случая на основании решения суда её определили в психиатрию на длительное лечение.
В настоящее время женщина не высказывает желания изменить личную ситуацию. Она довольна тем, что имеет, и не ропщет на судьбу. Только иногда, когда к ней предъявляются определённого рода требования, она может отклонить их, непривычно возбуждаясь и высказывая всем своим видом недовольство. Тогда на некоторое время наступает ухудшение её состояния, отказ от медикаментов, появляются навязчивые идеи об отравленной пище, отказ от еды.
Женщина отказывается от любого рода новшеств, расценивает это, как вмешательство в её личную жизнь. Она никому не доверяет и не позволяет менять без её ведома что-нибудь, касающееся её. Правда, после бесед с врачом, порой соглашается на изменение лекарств, на проведение определённых видов обследования.
К сожалению, я не нашла ещё подхода к этой женщине. Для меня она загадка. Я вижу её и наблюдаю за ней чаще всего в столовой. Она не признаёт никаких напитков, кроме воды, питается скромно, никогда не проявляет недовольства. Молча наблюдает за всеми, отпускает комментарии порой в иронической форме, умеет смеяться. Женщина заботится и о соседке по столу, которая почти ничего не принимает, с укором рассказывает об этом персоналу.
Пока я работала над этими заметками, я вдруг отчётливо поняла, что эта пациентка действительно опасна для окружающих. Кто знает, что может с ней произойти на свободе без постоянного контроля? Думаю, что она об этом и сама не знает.
Получается, что человек способен на многое, но в то же время является загадкой для самого себя, что он сам себе не подвластен…
Наука тоже пока не даёт ответа на вопросы, которые не оставляют меня в покое уже десятилетие. Да и как здесь останешься равнодушной, если на основе наблюдений я прихожу к выводу, что изменения в психике проходят у людей в молодом возрасте, примерно с шестнадцати до тридцати лет. Почему именно в этом возрасте происходят такие критические изменения, сбой в психике? Почему одни попадают в разряд слышащих потусторонние миры, а другие нет? Что влияет на этот процесс? Как приостановить процесс перехода сознания в другое состояние?
На эти вопросы я так и не нашла ответов, проработав в психиатрии в роли медсестры два десятилетия. Врачи-психиатры, с которыми мне пришлось встретиться, не задаются такими вопросами. У меня сложилось впечатление, что наука в целом занимает выжидательную позицию. Психологические проблемы решаются пока на уровне наблюдений и подбора медикаментов в каждом конкретном случае. Медикаменты помогают в борьбе со страхами, агрессией, в установлении относительного порядка в местах проживания людей с психическими отклонениями, но не решают проблему. И это прискорбно осознавать.