В. Вебер
Перед моим домом сливаются две реки. Каждый раз, когда смотрю из окна, переживаю момент их слияния. Все вдруг замирает, словно в каком-то вселенском сомнении… Но вот крыло ласточки чиркает о волну, и движение возобновляется.
2003
* * *
Ничто не проходит так быстро, как чужое несчастье.
2000
* * *
О кричавшие громче всех, вопрошавшие небо! Попрятались? Страшно?
2004
* * *
Ребенок, строящий на морском берегу песчаный замок с оградами-крепостями, возводит «твердыни», ставящие предел бескрайности, бесконечности… Завтра, придя сюда, увижу лишь гладкий пляж. Не будет ни этого утра, ни этих волн, ни ребенка, ни его красивой увядающей мамы. Будет другое утро, другие волны.
2003
* * *
Время жизни, незамечаемое, беззвучное, как поседение. Длится не дольше перевода взгляда с одной ладони на другую.
2012
* * *
Мы попали на поле мака, кричали цикады, взбирались наверх по солнечному лучу. Коса лежала в траве, отдыхала перед новой работой, кровью мака лоснилась кривая сталь.
2005
* * *
В таллиннской мастерской моего приятеля, скульптора, на специально изваянной колонне-цоколе стоял оправленный в бронзу человеческий череп. По будням его приспосабливали как фонарь, во время пиров использовали как кубок для вина. Мой широкоскулый друг уверял гостей: «Это череп тевтонского рыцаря, что подтверждается его ярко выраженным долихоцефальным строением». «Вот и все, что осталось от славы тевтонов, — восклицал он, не в силах обуздать хихикающей интонации, — мог ли мечтать мой чухонский предок, что однажды череп его господина наполнит настоящим рейнским вином его потомок...» Кубок переходил из рук в руки, от уст к устам, безмолвен и терпелив.
2005
* * *
Косою острою задет,
бежит по полю коростель.
Кровинок быстрая капель
его неровный метит след.
Еще беды не сознает он до конца,
еще вперед сквозь боль глаза его глядят,
а вороны уже летят...
Как будто им дано узнать
про все на свете раньше Бога!
Ему до стога дохромать осталось,
Боже, так немного...
2004