Иван Антони

Том1, Часть1, Глава 11

Всю дорогу до места жительства Мельхиор строил радужные планы становления и развития своего хозяйства, но, прибыв в колонию, был разочарован. Во-первых, все земли, включая под строительство дома с подворьем, государство предоставляло не безвозмездно, как поступало по отношению к иммигрантам, переселявшимся первой волной, хотя брать лес из казенных дач для строительства жилого дома с подворьем разрешило, облегчив переселенцу обоснование на новом месте. А землю пришлось выкупать. Всю. Конечно, цены оказались разные: купленные у государства стоили раза в полтора-два меньше, чем купленные у землевладельцев. Русские помещики только вначале продавали их по небольшой цене, так как после отмены крепостного права, работая по старинке, не могли организовать рентабельное сельское хозяйство в своих имениях. Чтобы не платить налог за землю, не используемую ими и не приносящую доход, они не нашли ничего лучшего, как избавиться от неё, продавая колонистам и крестьянам, прибывавшим на полуостров в большинстве своём из Малороссии. В целом ряде неприятных новостей, больших и малых неурядиц, одно всё же было хорошо: землю для ведения полевых работ Карстен приобрёл недалеко от поселения, что сокращало время проводимых на ней работ. Денег, полученных от Ёриха, слава Богу, пока хватило на первоначальные нужды!

Время подгоняло новосёла. Несмотря на то, что семья жила на съёмной квартире и приходилось платить за аренду, начинать строительство сразу по приезду он не стал. Прежде надо было провести посевные работы, так как весна была в разгаре, и земля могла перезреть. Семенное зерно он получил из общественного хранилища, в котором находился большой запас зерновых на случай неурожая и других негативных обстоятельств. Вернуть зерно Мельхиор обязался с небольшими процентами, когда снимет урожай с полей. Сделка в целом была выгодная, так как без проволочек была решена задача приобретения посевного материала, и переселенцу удалось без промедления приступить к выполнению весенне-полевых работ, наняв в помощь двух батраков. С помощью Карстена, бывшего соседа по Германии, он арендовал у богатых крестьян необходимые для посевных работ агрегаты и инструменты. А нужно было всё, так как с собой Мельхиор ничего не привёз (ему хватило дорожных забот с Катариной), а покупать по приезду не стал, чтобы сохранить деньги на строительство жилья до наступления зимних холодов. Добродушные немцы за аренду техники, все как один, педантично запросили столько же, сколько запросили бы у колонистов, давно живущих в селе и имеющих деньги. Мельхиор проглотил горькую пилюлю обиды на рекламируемое на всех углах «единство нации», приняв к сведению, что живя среди земляков, надо уметь показывать зубы и толкаться локтями, чтобы не прослыть олухом царя небесного, не умеющего правильно строить жизнь, в противном случае добродушные односельчане втопчут в землю. Должно быть, смена места жительства не меняет ни людей, ни их менталитет: немец и в России останется немцем!

— Ordnung ist Ordnung1 —деловито говорили Landsleute2, и Мельхиору приходилось изображать на лице благодарность за «почти бесплатную аренду тягловой силы и посевных агрегатов», когда на душе скребли кошки. «Погодите же, дорогие мои Landsleute, будет и на моей улице праздник, — взрастали в глубине души ростки мстительности, когда он отсчитывал и отдавал деньги за аренду, — когда-нибудь и вы будете что-то покупать у меня. Тогда я ни на копейку не сброшу цену из милосердия, — и добавлял в заключение мысленного монолога, — «Ordnung ist Ordnung!».

Начиная со дня приезда, всё у бывшего батрака закрутилось в бешеном темпе, ведь он работал на себя и свою семью, а не на брата, у которого, впрочем, работать не ленился; Ordnung ist Ordnung. Но с рабочего ритма сбивали то и дело возникавшие непредвиденные обстоятельства. Ещё полным ходом шли посевные работы, как вдруг разрешилась супруга. Надо бы мужику радоваться — жена подарила сына, будущую пару рабочих рук, а он вместо благодарности пробурчал под нос:

— Нашла время для родов!

Хотя перед отправлением в Крым прекрасно знал примерную дату разрешения супруги. Но одно дело знать дату рождения, и совсем другое — получить сюрприз именно в тот момент, когда идёт массовый сев. Обрушившиеся на него неотложные дела свели на нет радость по поводу рождения сына.

С появлением ребёнка в семье добавилось хлопот. Пришлось перераспределить обязанности по ведению домашнего хозяйства. Доение коровы, кормление и выгон её в общественное стадо легли на плечи шестилетней Кристины. Петеру пошёл пятый годик, и отец назначил его «командиром» гусиного стада; мальчику пришлось пасти гусей и следить, чтобы они не потравили крестьянские поля и огороды. Добавилась Петеру и работа в помощь матери: он отвечал за сбор топлива для печи. Готовить еду на семью отец, однако, не доверил никому: этим по-прежнему занималась супруга. Кроме заботы о питании, кормить грудного ребёнка надо было тоже ей, а по мере восстановления сил после родов в обязанности Катарины постепенно вошли стирка и уборка в доме. Но пока она была слаба, делалось это с помощью дочери.

Младенца, по просьбе Катарины, назвали Хайнрихом — в честь отца супруги. Право выбора имени, понимая тяготы, перенесённые супругой во время ношения чада в чреве, он предоставил ей. Всё равно называть сына Хайнц-Петером в честь своего отца или Ёрихом в честь брата Мельхиор не стал бы. Он был недоволен тем, что когда уходил из дома, ничего от отца не получил, а деньги, одолженные ему братом на дорогу в Крым, он обязался вернуть, если останется жить в Крыму. Так что, в случае успешного устройства на новом месте, у него появятся долги, которые надо будет вернуть, и тогда, считай, ничего в дорогу от брата он не получал.

Надо сказать, Катарина, в отличие от мужа, в укор ли ему или так уж вышло, выходя замуж, приданое от отца, пусть и скромное, но получила. Хоть что-то дали для начала семейной жизни! А что получил от отца Мельхиор? Абсолютно ничего! Всё до последнего гульдена отец отдал Ёриху. Так что пусть сын зовётся Хайнрихом. Может, узнав об имени, у кого-то шевельнётся совесть.

Всех нагрузил отец хозяйственными обязанностями, только малютку Хайнриха не смог нагрузить. Зато тот заставил крутиться вокруг него всех: и мать, и сестру, и даже брата Петера, беззастенчиво и всегда не вовремя требуя смены пелёнок или молочка. Сегодня малыш плакал беспрерывно с утра до вечера. Кричал истошно, с надрывом, захлёбываясь от крика. Мать насильно пихала ему титьку, пытаясь заткнуть рот, но успокоить сына не удавалось. Устав бороться с криком Хайнриха, Катарина передала его дочери, потому что хозяйке надо было заниматься домашними работами: рождение сына не освободило её от ежедневных обязанностей.

Сын продолжал истошно кричать, будто он, как и отец, был недоволен всем, что творится вокруг. «Зубы режутся, что ли? — подумал Мельхиор, забежав коротко отобедать. — Если так, то этот крик не скоро прекратится. А может и ему не по душе, с чем мы столкнулись в Крыму? Что-то радостных новостей мало, а плохих хоть ложкой ешь». Увы, в Германии жизнь в Крыму представлялась ему в более радужном свете; о «мелких» деталях бывший сосед Карстен Мюллер в письмах не писал. Не подозревая об их существовании, Мельхиор, столкнувшись с ними, раздражался и долгое время не мог успокоиться. Обычно вечерняя молитва приводила его в состояние равновесия, и он удивлялся: стоило ли так болезненно воспринимать эту мелочь? Всё во власти Господа: Бог дал, Он же и взял!

Вечером семью Цвейг навестил Карстен Мюллер. Поинтересовался, как идут дела. Похвалил, много, мол, успевает хозяин сделать за день, и спросил, не нуждается ли в какой-либо экстренной помощи. Сразу предупредил, что речь не идёт о большой помощи — у самого в хозяйстве работ непочатый край. Весна не вечно длится, надо успеть выполнить сезонные работы в срок. Мельхиор поблагодарил соседа за участие и поддержку, но помощи просить не стал, мол, для этого он нанял работников, как-нибудь управится сам. Разговорились, и как-то сам собой разговор перешёл на тут и там возникавшие неувязки, о которых в Германии Мельхиор не подозревал. Вспомнив содержание одного из писем, написанных Карстеном, спросил, почему в письмах он писал о бесплатно полученной земле, переданной государством, и о низкой цене на землю, если покупаешь у частного лица, а на деле оказалось, что покупать приходится и государственную, и частную. И цены на них вовсе не бросовые. Пришлось потратить значительные суммы, так что на строительство полноценного дома денег у него уже не хватает. После сбора и продажи зерна, может, наберётся нужная сумма, а пока о доме придётся забыть.

Карстен по-отечески снисходительно улыбнулся наивным вопросам земляка и стал объяснять, откуда взялись расхождения между написанным и действительным положением дел:

— Первый вопрос, Мельхиор: о каких письмах ты говоришь? Уж не о тех ли, что я отправил в Германию пять лет назад? В то время всё было именно так, как я написал. Я не соврал. Если бы ты не откладывал переезд, а приехал сразу, то получил бы всё сполна, как было написано. Но с тех пор утекло много воды, Kumpan3, и теперь дела обстоят так, как ты их видишь. Слышал, небось, пословицу: «Кто первый — тому мёд! А кто второй — тому жабу в рот»? Большинство колонистов прибыли в Крым не первой волной, и каждый последующий получал по приезду льготы во всё более урезанном виде. Это следовало ожидать, ведь приехало много иностранцев, и похоже на то, что Россия сыта по горло колонистами. Острой потребности в них, как было прежде, нет, отсюда такое отношение. Полагаю, что в ближайшем будущем нужды в них, вообще, не будет, потому что почти все земли в Крыму и на юге Малороссии заняты, и новые переселенцы для освоения оставшейся малости не потребуются. А как наложит царь запрет на въезд колонистам в Крым, тогда ты будешь благодарить Господа, что успел проскочить перед самым закрытием границ. В Германии-то до сих пор крестьянская жизнь не мёд, если сравнить с нынешней жизнью в России. Первым колонистам, прибывшим на Крымский полуостров, привилегии были предоставлены в полном объёме, именно:

— в колониях устанавливалось внутреннеe самоуправление;

— каждая колония строго сохраняла своё вероисповедание;

— колониям разрешалось строительство церквей и школ по немецким традициям, а преподавание в школах и служба в церквах велись на родном языке;

— переселенцы освобождались от воинской службы;

— каждая семья могла получить земли, сколько хотела;

— переселенцы освобождались на 30 лет от уплаты налогов.

Скорчив кислую мину и почесав затылок, Карстен стал излагать, загибая поочерёдно пальцы, какие привилегии на текущий момент остались, а какие утеряны безвозвратно:

— Что сделал Император Александр II с привилегиями, дарованными колонистам царицей Екатериной Великой? Начиная с 1871 года, он стал проводить реформы, которые шаг за шагом упраздняли льготы, полученные колонистами ранее. Царь ввёл воинскую обязанность для всех граждан, включая и иностранцев, подданных России. Сыновей немецкого народа по достижении призывного возраста призывают на службу в действующую армию. А что делать? Приходится подчиняться, коли ты полноправный гражданин России. Хорошо, что нет больших военных действий, иначе получали бы мы гробы с полей сражений. Государственным языком в России считается русский, и наши дети наряду с родным немецким обязаны изучать русский. Приказ распространён на все школы России без исключения. Раньше как было? Раньше наши дети учили в школе только немецкий язык и немецкую литературу, пели только немецкие песни, и нам позволялось включать в программу изучение русского языка. А нынче нас обязывают создавать русские школы! Многим землякам перемены пришлись не по вкусу, и они эмигрировали, якобы, в Германию, что было обговорено в условиях переезда из Германии в Россию, а на деле подались в северную и южную Америку. Заметь, Мельхиор, не на Vaterland4, потому что условия жизни крестьян там всё ещё хуже, чем в России. Твой переезд пока следует считать удачным: худо-бедно, у тебя имеется свой участок земли! Имел бы ты его, живя в Германии? Сомневаюсь! Так что благодари Бога, что находишься в России, в Крыму! Ну, а дальше, — как говорится, поживём, увидим. Никто не может сказать, что нас ожидает впереди!

Разъяснив положение с царскими привилегиями, Карстен поведал Мельхиору о расслоении общества в немецких колониях:

— Нынче в Крыму более 60 десятин земли имеют только колонисты, прибывшие первым потоком. Прежде здесь, как в Германии, земля передавалось по наследству старшему сыну. Но после разрешения делить земельные участки меж детьми, участки стали мельчать, и постепенно колонисты разделились на три имущественные группы.

Первая группа — это хозяева, владеющие полным наделом — 65 десятин и выше.

Вторая группа более широкая:

— хозяева с половинным наделом — 32 десятины,

— хозяева с малым наделом — 12 – 18 десятин;

— малоусадебники — хозяева, владеющие земельным наделом менее 12 десятин.

—Третья группа—это безземельные крестьяне. Как видишь, расслоение общества налицо. Крупные землевладельцы, скупая земли у обедневших колонистов, имеют во владении даже сотни десятин земли. Однако для всех землевладельцев без исключения действует строгое правило — не оставлять землю без дела! Заметят — отнимут в административном порядке. Коли взял землю — используй её, — и Карстен со значением указал перстом вверх, чтобы Мельхиор обратил внимание на сказанное.

Мельхиор понял, что и ту небольшую площадь, что он имеет ныне, ему следует полностью использовать, иначе законопослушные соседи сообщат куда надо, ибо для немца закон — превыше всего! А там, смотришь, кому-то отнятая у тебя землица прибавится. Расположена-то она недалеко от села. Выгодно!

— А теперь о правилах пользования землёй.

Видимо, Карстен решил восполнить пробелы знаний у Мельхиора по темам, которые не приходят на ум колонисту-старожилу, потому что он их знает, привык к ним и не заостряет на них внимания; для него это само собой разумеющиеся положения. Но новосёлы, не знающие этих положений, впервые столкнувшись с ними, воспринимают «новость» болезненно, видя в этом умышленно устроенный обман, направленный против них. И Карстен взялся расставить точки над некоторыми «и».

— Земля в нашей колонии поделена на усадебную, сенокосную, пастбищную и полевую. Так вот, решением колонистов все полевые земли нарезаны в непосредственной близости от села, чтобы удобнее было работать на них. Посевная земля, и община строго следит за этим, делится на четыре участка, для организации четырехпольного севооборота. Четвёртая часть её находится под паром. Такой подход в использовании земли позволяет сохранять плодородие почвы. Каждый колонист обязан регулярно проводить подкормку земли! Теперь отними землю, находящуюся под паром, и ты получишь площадь, которую необходимо тебе засеять. Ну, ты это уже знаешь, раз ведёшь посевную кампанию. Нам на этой земле предстоит долго жить и детям её передать, поэтому плодородие почвы надо беречь! Вот. Что касается земли и её использования, я тебе вкратце изложил. Осталось сообщить новости организационной и административно-политической жизни колонистов. А они претерпели в последние годы большие изменения, как правило, не в пользу колонистов. Что тебе важно знать? После 1871 года управление колонией было передано в ведомство общих российских органов, и с тех пор колонии перестали быть самостоятельными образованиями, независимыми от государства. Эта привилегия, дарованная колонистам царицей Екатериной Великой, нынче указом царя аннулирована. Органами управления уездов и губерний стали земства. Хорошей же стороной этого преобразования можно считать открывшиеся колонистам возможности быть избранными в уездное земство и быть делегированными в губернию. Это — наша возможность участвовать в жизни страны и добиваться решения жизненно важных вопросов в нашу пользу. И это положение надо, по возможности, грамотно использовать для улучшения жизни колонистов.

Вспоминая разговор с Карстеном, Мельхиор сделал заключение, что хотя он приехал в Россию с опозданием, однако не к разбору шапок, то есть опоздал, но на всё. Вновь прибывающим переселенцам интегрироваться в новую жизнь будет значительно сложнее. Впрочем, наплыв колонистов из Германии в Крым, тянувшийся с 1805 по 1870 годы, и так заметно ослаб. Как разъяснил Карстен, это связано с Указами Императора Александра II, ликвидировавшего многие привилегии колонистов, полученные некогда от Императрицы Екатерины II. Можно смело сказать, что приток колонистов в ближайшие годы значительно уменьшится. Это значит, что на сегодня Россия сыта колонистами. Разве что она ещё где-нибудь прихватит кусок территории, и надо будет срочно заселять новые земли. Очевидно, отмена льгот, предоставленных Императрицей Екатериной II колонистам, повлечёт за собой дальнейший отток колонистов, граждан России, за рубеж. Но Мельхиора это пока не касается. В конце концов, люди устраиваются в жизни по-разному, а он ещё не испытал себя в организации личного хозяйства на новом месте. К тому же, если он надумает уехать, то к какому берегу прикажете пристать? Ехать обратно, в Германию? А что в Германии изменилось к лучшему? Пока что из Германии больше людей уезжает, чем въезжает.

Освежившись по пояс холодной водой, Мельхиор снял усталость и взбодрился. Неспешно поев постное варево, он пошёл спать. Хайнрих так и не замолчал, хотя кричал не так истошно, как днём. Должно, устал ребёнок и, значит, скоро уснёт. Мельхиор не стал дожидаться полной тишины; завтра вставать с солнцем, надо успеть как можно больше сделать в поле. За лето надо не только справиться с хозяйственными делами, но и к приходу холодов успеть построить тёплое жильё, чтобы пережить в нём зиму. А на следующий год ему надо выполнить другие задания, расширить хозяйство.

Уснув, Мельхиор увидел странный сон: он как бы раздвоился, и тот Мельхиор, что находился на небе, взирал на Мельхиора, живущего на земле. А «земной» двойник всюду опаздывал. Он опоздал вовремя родиться: надо было опередить старшего брата и родиться первым. Тогда он унаследовал бы хозяйство отца, а не батрачил на земле старшего брата. Эмиграция в Россию исправила ошибку, связанную с поздним рождением: он получил, наконец, желанную землю в Крыму. Но поздно осуществлённый переезд имел ещё одну отрицательную сторону: Мельхиор прибыл в Россию к разбору шапок, поэтому не получил многих привилегий, дарованных колонистам, приехавшим раньше. И дети у него родились поздновато: родись бы они раньше, были бы помощниками в хозяйстве. Вот если бы Петер родился первым ребёнком в семье, да хорошо бы года на три раньше, чем родилась Кристина, тогда было бы здорово: он стал бы помощником отцу. И что Катарина затянула с родами? Опоздал он и с севом в этом году, если судить по состоянию полей соседей. Вот если бы прошёл ранний дождь, ещё можно было бы надеяться на более-менее сносный урожай. А так жди урожай ниже среднего, не как у земляков. А не сеять хлеб нельзя: налог за землю платить придётся независимо от того, будет урожай или нет. Да и забрать землю могут, если не будешь её использовать, или будешь использовать не по назначению. «Надо бы закупить стройматериалы на строительство дома», — как бы напомнил Мельхиор, что был на небе. «Денежки нужны», — отреагировал Мельхиор, что на земле. Эх! Придётся взять ссуду у общества, … а возвращать придётся с процентами. Опять расходы. Да, сложно управлять хозяйством; обо всём думать надо. Поздновато всё получается. Вот только Хайнрих, кажется, родился вовремя для себя самого, так как в России отменено наследование хозяйства старшему сыну. Наследником можно назначить любого сына, или, вообще, поделить наследство между ними. Правда, после дележа мало земли каждому сыну достанется. Поэтому придётся прикупать понемногу землю, чтобы оба сына в достатке жизнь строить начали, иначе Хайнриху ничего не достанется, и придётся отправлять его на выселки, чтобы в другой колонии землю приобрёл, если к тому времени незанятая земля останется. Но в Крыму, похоже, свободной земли к тому времени не будет. Да и чтобы купить её, нужны деньги, и деньги немалые, так как год от года земля дорожает. Прошло золотое времечко, когда землю раздавали колонистам, где хотят взять и сколько хотят взять. Видимо, у Хайнриха будут проблемы с хозяйством. Выходит, и этот потомок родился не вовремя. Петеру больше повезло: раньше заведёт семью, и б`ольшая часть хозяйства отца будет ему отделена».

В этот момент Мельхиору показалось, что малютка Хайнрих недовольно заворчал, будто прочитал мысли отца о выселках и остатках отделяемого ему наследства. Приподнявшись в кроватке, сын повернулся лицом к отцу, горько заплакал и погрозил кулачком. Отец воспринял поведение сына как неприкрытую наглость по отношению к родителю. Надо же: козявка, ходить ещё не научился, под себя ходит, а отцу грозит! Надо пресечь на корню, чтобы не повторялись в дальнейшем! Сегодня маленький, и с ним можно ещё справиться, а когда подрастёт? Мельхиор хотел встать, пойти к сыну и примерно наказать его, ... и тут проснулся, разбуженный громким плачем Хайнриха. Катарина поспешила к беспокойному сыну и, дав ему грудь, успокоила. Недовольно закряхтев, Мельхиор вылез из-под одеяла, присел на топчане и, помотав тяжёлой со сна головой, стал одеваться. На востоке алела заря, время приниматься за работу.

Наблюдая за жизнью земляков, Мельхиор отметил особенности обустройства их на новой родине. Селения немцев-колонистов отличались от селений русских, украинцев, татар, греков и других народов, живших в Крыму, благоустроенностью. Это же отмечал он и во время переезда, когда, сойдя на берег Дуная, семья отправились в глубь страны, проезжая мимо придорожных селений. Отметил он также, что все немецкие колонии образованы строго по религиозному признаку: в одном селе жили только католики, в другом – только протестанты, в третьем — меннониты. Устройство селений напоминало устройство сёл в Германии: в центре находились ратуша, церковь и школа. И названия немецким колониям и улицам в них давались немецкие. Заехав в селение, никогда не спутаешь немецкие сёла с сёлами людей других национальностей. Каждое немецкое село представляло собой как бы маленькую копию Германии на российской земле.

Селения немецких колонистов строились по уличному типу, то есть дома стояли с двух сторон улицы с номерами в одном направлении. Палисадник, примыкавший к дому, с улицы обычно окружался каменным забором. Видимо, за основу строительства было взято устройство ограждений вокруг домов на юге Германии или в северной части Италии. Немецкие колонии отличались обильным озеленением, прежде всего посадками кустов белой акации. Из деревьев преобладали клены и тополя. На границах своих полей колонисты высаживали дубы. Это было не только данью некой моде, а диктовалось рациональностью использования земли. Молодые дубки вначале растут медленно, а затем быстро достигают объёма и плотности, достаточных для использования древесины в производстве различных изделий. Дуб шёл на изготовление больших и малых винных и пивных бочек, а также для изготовления колёс на телеги и брички. Применялась дубовая древесина и в производстве столярных изделий.

Проезжая сёла Малороссии и Крыма, Мельхиор интересовался устройством домов и хат, а также используемым для строительства материалом, ведь ему предстояло строить дом, и надо было иметь представление, из чего и как строятся в этих местах жильё и хозяйственные пристройки. В результате он пришёл к заключению, что материалом для строительства стен в этих местах служит глина. Строились преимущественно дома глинобитные и саманные. Если строители набивают глиняный раствор непосредственно в опалубку на месте возводимых стен, то получаются глинобитные дома. Если же вначале изготавливается глиняный кирпич — саман, а потом из самана выкладываются стены, то получается саманный дом. Кое-где при строительстве домов, он заметил, применялись также камень-известняк и камень-ракушечник. Но применять камень в строительстве домов стали недавно. Об этом он догадался, заметив, что только новые, недавно построенные дома имели каменные стены. В большинстве же домов в качестве строительного материала использовалась глина. «Видимо, строить каменные дома имеют возможность только богатые, — заключил он, — поэтому каменных домов построено мало. Семьи среднего достатка и бедные семьи довольствуются глинобитными и саманными домами. Стены толстые и прочные, хорошо держат тепло, что позволяет обходиться зимой малыми запасами топлива. А с топливом в этих местах, похоже, непросто».

Ему предстояло построить дом с нуля, значит, по своему проекту. Пока семья проезжала деревни и сёла, добираясь до места назначения, он присматривался к типам домов и чем накрыты крыши. Чаше всего встречались черепичные крыши красных оттенков, хотя встречались и крытые досками, а бедные семьи накрывали крыши соломой. «Видимо, черепицу, производят где-то рядом, — предположил он, — надо бы разузнать, где именно; ведь для изготовления черепицы нужна особая глина. Свой дом я накрою черепицей, как было на родине, во сколько бы мне черепица ни обошлась. Такие крыши долговечнее, чем деревянные или соломенные, потому что черепица не гниёт. Да и ремонтировать черепичные крыши просто: негодную плитку снял, а на её место положил целую. Вот и всё!».

Заметил он также, что полы в домах колонистов, как правило, деревянные, хотя встречаются и глиняные. Поинтересовался, почему. Оказалось, в новых домах полы делаются глиняные. Но позже, накопив достаточно средств, хозяева настилают поверх деревянные полы, потому что они теплее, и убирать их удобнее: не пылят при выметании сора. В целом, какой у него будет дом, Мельхиор уже представлял. Осталось определиться с внутренней конфигурацией комнат. Этим он занялся по приезду в село, так как интересоваться этими тонкостями в дороге было несподручно. Он рассмотрел несколько типов жилых домов. Дом с линейным расположением комнат и с фронтоном на улицу. Конструкция проста и легка в исполнении, но такой дом требовал установки нескольких отопительных печей. Более подходящим в этом отношении был четырёхкомнатный дом, где помещения были расположены крестообразно, вокруг одной отопительной печи. Такой дом было удобно отапливать, так как каждая из стен «креста» представляла собой отдельный дымоход, через который шёл горячий дым, обогревая соответствующую комнату, в стене которой была открыта дымовая задвижка. Другие дымоходы хозяйка закрывала, и стены в этих комнатах не нагревались. Удобно, главным образом из-за того, что печь одна, а обогревать с её помощью можно было любую из четырёх комнат. А так как печь в доме одна, то в нём чисто.

Пол, потолок и печи в домах колонистов обычно окрашены. Так делалось у немцев на родине, и переселенцы привезли эту культуру в Россию. Фасады домов, а также ворота традиционно украшены резьбой или росписью. Признаки немецкого менталитета наблюдались в практичном интерьере: сдержанность и минимальное количество декоративных элементов. Внутри домов чистота и порядок, что отличало их от домов других национальностей. Чистота и опрятность были как бы визитной карточкой немцев, сохранивших и применивших традиции и образ жизни в Германии и в России. Мебель в домах немцев, как правило, фабричного производства. Это и понятно: занимаясь сельским хозяйством, крестьянин не имеет возможности оттачивать мастерство по столярному делу. Поэтому мебель покупалась у профессиональных столяров. Сельскохозяйственная техника тоже покупалась крестьянами у профессионалов. Кое в каких колониях колонисты сумели организовать промышленное производство сельскохозяйственной техники, успешно конкурировавшей с завозимой техникой. А начиналось производство с нуля.

Что же производили колонисты на земле? Они отталкивались от того, что традиционно производилось в этой местности. Освоившись, к уже имеющейся продукции добавляли свою компетенцию и европейский опыт. Занявшись, например, животноводством, стали разводить овец-мериносов, дававших тонкорунную шерсть, имевшую большой спрос у производителей тканей. Скрещивание коров фризской и украинской степной пород позволило им вывести красную немецкую породу, славившуюся высокими удоями молока. Новая порода распространилась в крестьянских хозяйствах коренных жителей полуострова Крым и в Новороссии. Колонисты продолжили занятие коневодством, традиционным в хозяйствах крымских татар, и стали разводить лошадей, начиная от кавалерийских скакунов и заканчивая крестьянскими рабочими лошадьми, ставшими с появлением колонистов в Крыму наряду с волами основной тягловой силой в хозяйствах. Применение лошадей подняло производительность крестьянского труда.

Колонисты, прибывшие из южных регионов Германии, обратили внимание на своеобразный климат Крымского полуострова. Тёплый морской климат позволял успешно заниматься традиционным виноградарством и виноделием, поэтому в Крыму стали испытывать всевозможные сорта винограда, подыскивая наиболее подходящие для производства вина.

Распространёнными были в Крыму и плодоводство, овощеводство, шелководство, табаководство, а также пчеловодство. Кое в каких местах выращивались эфиромасличные культуры. Но главным занятием крестьян было полеводство: крестьяне сеяли в основном пшеницу и овёс. Новым для коренных жителей полуострова стало выращивание пищевого картофеля. Урожайность неприхотливой культуры содействовала быстрому распространению картофеля по всей России.

Что явилось совершенной неожиданностью для Мельхиора, так это обязательное развитие на приобретённых наделах земли садоводства, виноградарства и лесоводства. Колонистов обязывали занимать по 0,5 десятин земли под лесонасаждение. Для некоторых колонистов лесоводство оказалась обременительным занятием, и они переехали из Крыма в материковые колонии, где не требовалось заниматься разведением лесов. Другие же поступили кардинальным образом: они покинули Россию. Для Мельхиора любое перемещение за пределы колонии было недопустимо, ибо привело бы семью к нищете: денег, взятых у брата, было мало, а кредиты «неспокойным» переселенцам вряд ли кто-то выделил бы. Так что среди прочих крестьянских работ пришлось ему выделить время и место лесоводству, хотя, работая у брата, лесоводством он не занимался. Садоводство и виноградарство были ближе; на юге Германии многие крестьяне занимались виноделием, и в Крыму у него проявился интерес заняться этим видом продукции.

Посоветовавшись с верным помощником Карстеном, становление хозяйства Мельхиор решил начать с традиционного полеводства, тем более что сразу по приезду ему пришлось засевать поля, ибо сроки сева поджимали, а полеводством в колонии занимались все. Вопрос, чем ему заняться в дополнение к полеводству, Мельхиор оставил пока открытым. Надо было прожить в Крыму год-другой, оглядеться, ознакомиться с жизнью колонистов, разузнать, какая продукция пользуется спросом, а потом не спеша приступить к профилированию хозяйства. Для начала же он купил корову, так как надо было кормить семью, а корова в хозяйстве важнейшая кормилица. Купил добрую лошадь, необходимую крестьянину для работы на полях и для прочих хозяйственных нужд. Приобрёл птицу — гусей и куриц. Оставшиеся деньги отложил на строительство дома. Для начала даже и не дома вовсе, а летней кухни с тёплыми стенами, в которой семья могла бы пережить первую зиму. Больше ничего на первое лето планировать он не стал: дай Бог справиться с этим. На начальном этапе важно было жить под крышей и иметь хозяйство. А там — как жизнь покажет.

Полевые работы закончились, сенокос ещё не начинался, и Мельхиор стал свозить строительные материалы для стройки, используя для этого государственные дачи, с которых брал в основном пиломатериалы, а также оконные рамы, дверные косяки, балки и доски для покрытия жилья. Сделав разметку и прокопав неглубокие канавки под фундамент летней кухни, он на короткое время прервал строительные работы и занялся устройством дочери в сельскую церковно-приходскую школу. Для него, жителя Европы, стало большой неожиданностью, что обучение детей является в колонии обязательным. В Германии этого не было, отчего супруга Катарина, выйдя замуж, не могла ни читать, ни писать. Родители выпустили её в жизнь в полном соответствии с пословицей «Бабе дорога от печи до порога». В колонии же духовенство бдительно следило за тем, чтобы все дети получили начальное образование. Причём в обучении старались сохранить немецкую самобытность, регулируемую указом от двадцать пятого октября 1819 года. Согласно ему заведование сельскими школами, «подбор и наблюдение» за учителями находились в ведении священников и консистории соответствующих конфессий. Немцы-колонисты, поселившиеся в Крыму и Новороссии, перенесли в Россию образцы немецкой школы, выходцами которой являлись. Несмотря на первоначальную бедность, колонисты стремились открыть в каждом селе начальную школу и найти учителя, способного научить детей хотя бы чтению и письму. Уже к середине столетия каждая колония имела собственную школу. Обычно это было каменное здание. Школы по большей части возводились на средства колонистов, и только слабые колонии пользовались финансовой помощью Российских властей. Важнейшую роль — выбор учителя, общины оставляли за собой. Большие и крепкие колонии содержали не одного, а двух и даже трёх учителей! Учитель, назначенный или приглашенный, обязательно должен был пройти испытание перед местным церковным начальством на соответствие его знаний требованиям общины, а также его моральных качеств и «чистоты веры». Последнее было решающим при приеме на работу.

К началу девятнадцатого века во всех немецких колониях сложилась специфическая система обучения. В начальных школах-восьмилетках учились мальчики и девочки в возрасте от семи до четырнадцати лет, как правило, до прохождения конфирмации. Они изучали арифметику, чтение и письмо на родном языке, географию и Закон Божий. Изучение русского языка в школах вначале не было обязательным, так как официальная и деловая переписка велась на немецком языке, а в быту семьи колонистов говорили на материнском языке. Вследствие отсутствия знаний русского языка колонисты долгое время находились в культурно – национальной изоляции от коренного населения, к которому относились зачастую несколько высокомерно. Изоляция народа и высокомерие не являлись национальным характером немцев. Они выработались условиями жизни в России и политикой правительства, сформированной Екатериной II, даровавшей колонистам немыслимые с точки зрения русского человека привилегии. Как тут не загордиться державшимся отдельно от русского населения немцам, и как не коситься русскому человеку на иноземца? Обидно ему: приехал чужак, а привилегий у него больше, чем у коренного жителя!

Устраивая Кристину в церковно-приходскую школу, Мельхиор был кратко ознакомлен с системой образования в немецких колониях в России. Основные положения и требования к обучению в школах заключались в следующем:

— обязательное обучение детей школьного возраста (от семи до четырнадцати лет);

— руководство работой школы со стороны пастора;

— тесная связь школы с общиной, которая практически без помощи правительственных средств содержит школу на свои средства, и, следовательно, полностью руководит её работой.

Такое положение в колониях держалось в государстве вплоть до семидесятых годов девятнадцатого столетия. Но незадолго до прибытия Мельхиора в Крым, а именно, в июне 1871 года Император России Александр II издал Указ, и большинство привилегий, дарованных Императрицей Екатериной II, было аннулировано, и прежде всего, упразднялся особый статус колониста и особое управление колониями. Колонисты становились полноправными гражданами России и переводились под российское управление. Им определили новый статус поселян-собственников, такой же, какой получили русские крестьяне после отмены крепостного права. Немецкие сёла, округа и волости перешли в подчинение государственным органам власти тех уездов и губерний, на территории которых они находились. Делопроизводство переводилось на русский язык, и бывшие колонисты обязывались содержать в школах колоний учителей для обучения детей русскому языку. Таким образом, обучение немецких детей попало под опеку российского правительства. Возникла угроза русификации детей колонистов и потери ими национального менталитета. Это вело немецкую диаспору к потере национальной идентификации, что, очевидно, было плохо. Но с другой стороны, введение в школьную программу изучения русского языка устраняло национальную и культурную изоляцию от других народов России и позволяло представителям немецкой диаспоры приобщиться к политической деятельности в стране, сделало немцев гражданами России со всеми вытекающими из этого последствиями. Однако наметившаяся русификация немцев многим колонистам пришлась не по нраву, и много немецких семей покинуло Россию.

Одной из главных причин, вызвавших ухудшение отношения правительства России к российским немцам, стало образование в 1871 году государства Германия, собранного на федеративной основе из множества мелких «княжеств» и земель на основе языковой и ментальной общности. Интересы новой Империи с начала образования вошли в противоречие с геополитическими интересами Российской Империи. Российская элита видела в Германской Империи угрозу непосредственно России, отчего в обществе усилились подозрительность и недоверие к этническим немцам. Недоверие было усилено тем, что вновь образованная Германская Империя ввела закон о двойном гражданстве, а именно: немцам, находившимся за пределами Германии и имевшим гражданство, соответствующей страны проживания, предоставлялось законное право иметь одновременно и немецкое гражданство, благодаря чему они могли переезжать из России в Германию и обратно беспрепятственно. Возможность для российских немцев уникальная. Германия считала их своими гражданами, основываясь на языковой и ментальной общности.

Другой причиной ухудшения отношения российской общественности с немцами, проживающими на территории России, стало поражение Русской армии в Крымской войне. Одной из причин развязывания войны стал конфессиональный спор, возникший в 1852 году между православным и католическим духовенствами за обладания «святыми местами» в Палестине. В феврале 1853 года самодержец Российский Николай I направил в Константинополь чрезвычайного посла с заявлением поставить православных подданных турецкого султана под покровительство русского царя, как хранителя православной веры во всех уголках земли. Султан счёл требование русского Императора грубейшим вмешательством во внутренние дела государства. Поддержанный Великобританией и Францией, он в октябре 1853 года объявил России войну. Последовавшие затем войны с Турцией закончились поражением России. Отомстить за опозоренную честь русского мундира патриотам в России было некому, а очень хотелось. И направили они отравленные ядом мести стрелы российского шовинизма в российских немцев, оказавшихся под рукой. Поднялась невиданная истерия против колонистов. Игнорировать требования патриотов Император Александр II не мог и, чтобы удовлетворить жажду мести русских шовинистов, лишил немецких колонистов множества привилегий, дарованных великой предшественницей Императрицей Екатериной II. Так, путём аннулирования привилегий колонистам, было предотвращено кровопускание граждан немецкой национальности. Российское общество с подозрением и тревогой наблюдало за развитием хозяйств немецких колоний. Постоянно растущее количество колонистов в России и их успех в ведении хозяйства, вызывали зависть у соседей, пытавшихся архаичными методами конкурировать с немцами, применявшими новое оборудование и передовые технологии в сельском хозяйстве и промышленности. Поражение русской армии в войне с Турцией было воспринято русофилами как унижение русской нации, знавшей прежде только триумфальные победы. В обществе усиливался великорусский национализм, проявлявшийся в усилении панславянской идеи. Одновременно с этим росла степень отчуждения между правительствами Германии и России. В результате происходивших процессов немецкие колонисты оказались во враждебном окружении российской общественности. Ярые русские националисты требовали от правительства принять решительные меры по предотвращению ползучего «завоевания» юго-запада России немецкими колонистами. Осуждалось приобретение немцами земли и уклонение их от интеграции в российское общество. У националистов появилось жгучее желание представить немцев виновниками нерешённых проблем в Российском сельском хозяйстве. Таким образом, напряженность в российских сёлах, связанная с нерешёнными проблемами земли, переводилась на борьбу с «засильем» России врагами, в первую очередь немецкими колонистами. Усиление политического давления на немецких колонистов в России снизило и без того слабый приток иностранцев в страну, однако он не прекратился, поддерживаемый притягательно низкими, с точки зрения европейцев, ценами на российские земли.

Учитывая политические процессы, происходившие в стране, Мельхиор Цвейг, действительно, запоздал с переездом в Россию, и можно было с большой вероятностью предсказать ему и его детям давление и негативное отношение к ним, как немцам со стороны общества и государства. Но он только начинал заводить хозяйство, только знакомился с жизнью в России и был далёк от политических процессов, происходивших в руководстве России. Поэтому давления как на немецкого колониста не ощущал, принимая всё происходящее за трудности первых шагов при закладывании хозяйства. Жизнь его вращалась внутри проблем колонии, личных хозяйственных проблем и за эти рамки редко выходила. Задачи, решаемые Мельхиором, были крестьянски прозаическими: работать на земле, чтобы обеспечить жизненные потребности семьи.

Не ощущал он и конфессионального давления на католиков со стороны государства. А между тем правительство России недружелюбно относилось к католической церкви. Негативное отношение отражало острую борьбу между Православной церковью и Римской курией за влияние на людей, живущих в западной и юго-западной части Российской империи. Вследствие непримиримой борьбы с католицизмом, правительство сильнее ущемляло права католических приходов по сравнению с другими конфессиями, имевшимися на территории Российской Империи. Католикам запретили, в частности, прямое общение с папским престолом, что является непреложным условием религиозной жизни католической церкви. Запрещалось открывать католические семинарии и строительство католических монастырей. Отрицательное отношение правительства к католической конфессии наложило отпечаток на религиозную жизнь российских немцев-католиков и на поддержание веры в католических колониях. В селе, в котором обосновался Мельхиор Цвейг с семьёй, нашли выход: службу в кирхе проводили колонисты, посетившие священные земли Палестины. Полноценные культовые отправления этот метод не давал, зато позволял пастве проводить религиозные обряды и службы для поддержания в людях веры и духа.

Отсутствие прямых контактов с папским престолом способствовало посещению немцами святых мест в Палестине. По положению католической церкви, католик, посетивший святые места, имел право проводить религиозные обряды и таинства с единоверцами. И Мельхиор, глубоко верующий католик, проживший пять лет в Крыму, приведя хозяйство в относительный порядок, предпринял посещение святых мест в Палестине, о чём мечтал с малых лет. У жителя Крыма поездка к святым местам не занимала много времени, ибо находились эти места рядом. Стоило лишь пересечь Чёрное море — и вот тебе Иерусалим! Мельхиора Цвейг восхищала мысль, что он сможет ходить по земле, которой касались стопы Иисуса Христа, и касаться руками предметов, которых касались Его руки

1. — Порядок есть порядок.

2. — земляки.

3. — приятель.

4. — родина.

Продолжение следует