Е. Зейферт

Мы с тобою похожи, палач мой, как хохот на плач.

Тёплый клёкот надрывный – из разных низин и глубин.

Я кладу в твои руки живой пластилиновый мяч –

своё сердце. Родная, играй, только помни: ich bin…

Я бытую. Жую опостылевший косный язык

в наших письмах, похожих на руны компьютерных скал…

И взыщу я за всё: за минуту, когда я привык

быть с тобою, за век – я так долго утрату искал…

За окном трикотажный сентябрь разукрасил листву

(совершенно безвкусно), зашторил холсты-небеса…

Мне не в радость природа, родная моя дежавю.

Может, я не художник? Я, впрочем, об этом писал

в одна тысяча сорок четвёртом бумажном письме,

в миллионном воздушном конверте подружки “The Bat”…

Существо, что зовётся Господь, тянет руки ко мне…

Я тянусь к его солнцу, безрукий почтовый солдат.

На мощёном лице тротуара – квадратам морщин

несть числа, как конца нет страданью…

Младенец мой, лист,

окунается в принтер, как в бездну, где выход один –

потеряв цвет лица, закричать: Дорогая, du bist…