И. Крекер
Громкий резкий возбуждённый женский голос слышится уже в течение нескольких лет в каждом уголке отделения. Его хозяйка ежеминутно и ежечасно, доводя себя до бешенства, борется за свои права. Ночью и днём она пишет письма адвокатам, в суды, обвиняя всех и вся в том, что произошло и происходит с нею. Утром она отказывается от помощи по вопросам ежедневного соблюдения личной гигиены. Во время принятия пищи постоянно недовольна её приготовлением, оскорбляет персонал во всех не существующих грехах. Пациентка перекрывает своим неприятным голосом все остальные шумы, царящие в отделении. Хамство, грубость, бешенство – основные её качества во время агрессивной фазы. Во время депрессивной – замкнутость, отстранение, отсутствие эмоций, отрешённость от реального мира, уход в себя.
Всё начиналось в её жизни светло и прекрасно, не предвещая превратностей судьбы.
Родившись в 1946 году в Чехословакии в немецкой семье, она росла и развивалась среди двух культур. В семье говорили на двух языках: немецком и чешском. В школе она изучала русский. Учителя гимназии отмечали её способности к языкам, ставили в пример одноклассникам и советовали посвятить себя филологии.
С их благословения она поступила в Чешский университет на факультет славистики. Здесь она занялась основательно изучением русского языка и литературы. Впоследствии, работая учителем начальных классов, преподавала также русский язык и литературу в старших классах. В это трудно поверить, но она спокойно может рассуждать о произведениях Льва Николаевича Толстого, цитирует Фёдора Михайловича Достоевского, свободно рассуждает о героях рассказов Антона Павловича…
После Пражской весны 1968 года она приехала вслед за дорогим сердцу человеком в Германию. Он получил здесь место преподавателя факультета лесного хозяйства. В следующем году они узаконили свои отношения перед законом и людьми, поклявшись быть верными друг другу до конца жизни. Всё складывалось, как нельзя лучше, но уже в это время она почувствовала первые признаки депрессии, когда ничто не радовало, ничто не привлекало, и ничего не хотелось…
Правда, совершенствование немецкого языка на курсах при университете доставляло ей удовольствие. Но дальше курсов дело не пошло. Работу по профессии она так и не нашла, а переучиться на другую – возможность не представилась, вернее, никто не протянул вовремя руку помощи.
Молодая женщина проводила много времени в одиночестве, сознательно скрываясь от людей. Несмотря на то, что она была общительна, подруг на новом месте сразу не обрела. Ей было трудно концентрироваться на чём-нибудь одном, мысли всегда были в полёте. Муж находился много времени на работе. После службы он готовился к занятиям, лекциям, практически не имея времени для молодой жены. Она оставалась наедине со своими мыслями, всё больше погружаясь в их течение, отойдя от хлопот по домашнему хозяйству, пренебрегая уходом за внешним видом. Правда, чтение всё ещё держало её на плаву. Читая знакомые книги, она погружалась в мир воспоминаний, уходила от реальности.
Жизнь продолжалась. Женщине подтвердили диплом учителя начальных классов как иностранный, но чтобы преподавать хотя бы в начальных классах, необходимо было доучиваться, переучиваться. Так как она уже чувствовала переутомление, работая в школе на родине, она прекрасно понимала, что добиться признания по профессии в новой для неё обстановке почти нереально. Это понимание забирало последнюю внутреннюю энергию. Она чувствовала себя одинокой и внутренне опустошённой.
Они прожили с мужем одиннадцать лет, внезапно расстались по его желанию: к нему пришло большое чувство любви. По обоюдному согласию разошлись, но в течение жизни пути их часто соприкасались. После того, как женщина была навсегда определена в наш дом при психиатрии, бывший муж навещает её, вывозит на коляске для прогулки по парку. Они вместе выпивают в кафе-закусочной по чашечке кофе и беседуют, только им ведомо, о чём…
Психиатры затрудняются в определении диагноза. В историю болезни занесено: шизофрения.
Пожилая женщина не является сегодня хозяином своей искалеченной судьбы. Она ничего не решает самостоятельно: долгие часы проводит в комнате для курения, изготовляя очередную сигарету. Она совершенно равнодушна к тому, что происходит вокруг, порой впадает в депрессию. Из забытья её может вывести только голос медсестры или подруги, которая часто посещает её в клинике, сама находясь частенько в соседнем отделении на амбулаторном лечении. Их любимая собака недавно умерла. Эта трагедия тоже вывела пациентку на время из состояния задумчивости.
Знание русского языка помогает женщине в общении со мной. Я родом из России, по первой профессии – учитель русского языка. Правильнее было бы сказать, что мне помогает общению с ней наше обоюдное знание русского языка. В этом мире молчаливых душ, где мы вращаемся с ней в течение длительного времени, это языковое понимание является преимуществом каждой из нас.
Она часто жалуется в таком состоянии на страх, не дающий ей покоя, выжигающий душу, боится полиции, боится, что её переведут в другое отделение, боится, что персонал её не любит. Тогда она извиняется за то, чего не помнит, спрашивает, заглядывая в глаза, в чём она провинилась…
Когда пациентка находится в агрессивной фазе, её грубость и своенравие не имеют предела. Не каждый из персонала может это её состояние выдержать. В утренние часы, когда в отделении идёт процесс приведения внешнего вида пациентов в порядок, сотрудникам не всегда удаётся установить контакт с этой женщиной, полной величия и непонимания, чего от неё хотят…
В таком случае зовут меня. Я не пытаюсь объяснять ей прописные истины, что нужно по утрам умываться, одеваться, причёсываться, в конце концов, я просто говорю ей по-русски: „Красавица народная, как ты сегодня спала?“ – несколько слов на русском языке, но они звучат, как пароль, как объяснение в любви, как признание личности.
Женщина отзывается на них улыбкой, её голос меняет интонацию, звучит спокойнее, полон живых оттенков… Воспоминания льются на свободу. Женщина отдаётся их власти. Мне только остаётся, поддерживая разговор, помогать ей умываться, одеваться, причёсываться…
Так было тоже не всегда. Я прошла тоже все ступени ада, пока наладила с ней контакт. Говорят, в работе с такого рода пациентами нужно не пытаться их воспитывать или перевоспитывать, а менять свою стратегию и тактику, не принимая выпады и оскорбления лично на себя, в свой адрес. Такие больные не ведают, что они творят, механизм, процесс мышления в них уже просто отсутствует. Так думаю я на основе моего профессионального опыта.
Реальность существования моей героини сегодня такова: страх, от которого она кричит во сне, инвалидная коляска, без которой не может самостоятельно передвигаться, бесконечное курение, агрессивное брюзжание, тупое времяпрепровождение, усталость, не дающая логично говорить и думать, жуткая бессонница, требующая принятия дополнительных лекарств для успокоения, которые не приносят ей облегчения.
Кто виноват в деградации этой личности? Когда начался этот процесс, приведший к такому печальному исходу? На этот и другие вопросы никто не может до сих пор найти вразумительного ответа.
Мне остаётся только дать напутствие читателю словами, которые я уже где-то когда-то слышала и которые прочно вошли в мою душу, определив сегодняшнее сознание и мировосприятие: „Будь внимателен к каждому дню, потому что он – жизнь, жизнь всех жизней“.