Е. Зейферт

Мама

Возле филфака, где я училась в начале нелёгких 1990-х, был магазин женской одежды. Однажды я обнаружила там чудесное платье – облегающее, до колен, нежно-салатного цвета, оно стояло в центре отдела, надетое на изящный манекен. Я иногда ходила к этому платью в гости (стоило оно очень дорого). Я рассказывала о нём окружающим, как о дорогом существе. Дома я тоже с любовью поведала о нём.

Однажды я пришла в магазин, а платья уже не было. Его купили. Что ж, я отпустила его…

Когда я приехала домой, то на моей кровати лежало это драгоценное платье, купленное для меня мамой.

1 декабря 2010

Миссис Фикс

Грозными каракульками, за серию которых мне недавно дали немалую премию, одна милая дама испещрила несколько моих работ и передала мне (в подарок!) пачку испорченных таким образом журналов.

Подарок принёс мне её сын. Встретились мы в метро. Он дал мне в руки презент – три журнала в красивой папочке, а сам подошёл к окошку кассы, чтобы купить билет на метро.

Открыла я папку и полистала эти журналы. А на полях! «Главное, побольше слов сложных напихать!», «Штампы, матушка, штампы!», «А слабо сказать одним словом!», «Под кривую поэтику подведена теоретическая база». Нет, думаю, это тебе не Библия с пометами Мартина Лютера!

Сынишка зоила подошёл ко мне, я улыбнулась ему, и мы двинулись к эскалатору. Едем-едем, он стоит впереди, спиной ко мне, а на его плечах – увесистый рюкзачок с большим карманом. Рюкзак полный, а карман оттопыренный и пустой. Я туда тройку этих журналов в гладкой папочке и уложила тихонечко.

Звоню к ней и говорю, что жалею, мол, чёрт возьми! Вашу папку с журналами забыла в метро! Ну, просто слов нет. Даже открыть не успела! А не было ли там чего-то ещё важного? Вы же, мол, сказали, что там только журналы. А я теперь волнуюсь.

– Важного?!! Да как вы могли забыть? Да там, да там, да там!!!!!!!.........

– Но уже не вернуть... Метро утю-тю-тю! Жаль-жаль. Я куплю завтра эти журналы в редакции.

В общем, она ест сейчас свой котелок, как мистер Фикс из мультфильма.

А я вспомнила, как на третьем курсе вернулась домой вдруг с изрядно потяжелевшей сумкой. Несу её и удивляюсь – в чём дело? А дома смотрю – в сумке металлический бюстик Есенина из аудитории! Оксанка Богданова, соседка по парте, решила прогулять Сергея Александровича по городу…

Зоя Ивановна, или телефонный вампир

Жила на свете женщина Зоя Ивановна. Жила себе, жила, никого не трогала, ничего дурного вроде бы не делала, коптила небо. Любила Зоя Ивановна деньги. И деньги любили Зою Ивановну – частенько у неё задерживались. А поскольку трудиться Зоя Ивановна не любила, то доставать деньги ей приходилось другими способами. Например, брать в долг и не отдавать.

Заняла она как-то тысячу долларов, а отдавать не собирается. Павел Александрович, одолживший ей денег, человек был очень порядочный. Он долго и терпеливо ждал, а затем позвонил Зое Ивановне, чтобы напомнить о долге. Зоя Ивановна сделала вид, что не знает, о чём идёт речь. Павел Александрович привёл подробности. “Да не делайте из меня ду-у-ру! – возмутилась Зоя Ивановна. – Вы меня явно с кем-то перепутали!”

Павел Александрович загрустил. Человек он был небогатый, деньги ему были нужны. Рассказал он о своей проблеме в семье. Его сын Андрей, студент-старшекурсник актёрского отделения, вызвался помочь. “Не волнуйся, батя, она сама тебе эти деньги принесёт, с извинениями. Вот увидишь”. Павел Александрович лишь рукой махнул. Мол, молодо-зелено.

А Андрей принялся за дело. Взял у отца номер телефона Зои Ивановны и звонит ей. “Зоя Ивановна? Здравствуйте! Что же это такое, Зоя Ивановна? Ну я понимаю, не любите Вы Надю, но за что же её так оскорблять? Да ещё при всех! Нехорошо, ай, нехорошо!” – “Не знаю я никакую Надю!” – “Да не делайте Вы из себя ду-у-ру, Зоя Ивановна! И Надю прекрасно знаете, и мужа её Григория Алексеевича, и Петю их младшего, и всю их родню” – “Вы меня с кем-то путаете”, – успокоилась Зоя Ивановна. “Да не делайте Вы из себя ду-у-ру! Подумайте лучше на досуге над своим поведением”.

Наутро проснулся Андрей пораньше и давай звонить Зое Ивановне. Подстроился под женский голосок: “Ай, Зоя Ивановна, как не стыдно! Это Надя звонит. Хоть бы извинились, что ли. Так нахамили, как у Вас только язык поворачивался” – “Вы меня с кем-то, женщина, путаете. Вот и вчера молодой человек звонил, тоже о какой-то Наде говорил” – “Да не делайте Вы из себя ду-у-ру, Зоя Ивановна! Все, все слышали: и Григорий Алексеевич, и Петька мой, и вся родня. Как Вам только не стыдно! Бесстыдница Вы этакая”.

Андрей отправился по своим делам, споткнулся у выхода из подъезда и опять за телефон. “Зоя Ивановна? Опять Ваши происки? Это Вы гвоздь вбили у нашего подъезда? А если бы я упал? А если бы я штаны порвал? А если бы поранился?!” – “Молодой человек, постойте, Вы меня с кем-то перепутали, с какой-то другой Зоей Ивановной” – “Не делайте из себя полную ду-у-ру! И перестаньте пакостить, прошу Вас подобру-поздорову”.

В середине дня, выйдя из сломавшегося троллейбуса, Андрей опять звонит к Зое Ивановне: “Вы не успокаиваетесь, я смотрю! Понимаю, что у Вас знакомые в троллейбусном парке есть. Но подговорить водителя – это уже чересчур! Он же план не даст, у него дети дома голодные!” – “Господи, какого ещё водителя? Я из дома сегодня не выходила” – “Так у Вас телефон под рукой!” – “Кто Вы такой, собственно?” – “Да не делайте Вы из себя ду-у-ру! Это уже слишком, не узнаёт она меня, видите ли!” – “Кто Вы?!!” – “Вы что, издеваетесь надо мной, Зоя Ивановна?”. Зоя Ивановна всхлипнула и положила трубку.

Андрей набрал ещё раз. Телефон в доме Зои Ивановны зловеще затрещал. Она сидела перед аппаратом и унизительно вздрагивала. Затем вынула штепсель из розетки.

Через час включила – опять звонок. “Зоя? Вот это но-о-мер! Вот те раз! – отчитывал Зою Ивановну женский голос, но это была не Надя. – Ты дома? Обещала ждать меня возле магазина в три часа, а сама дома. Кулёма такая! Бесстыжая!” – “Возле какого магазина?” – “Возле какого магазина! Не делай из себя ду-у-ру, а то...” – “Сама ты дура!” – закричала Зоя Ивановна и бросила трубку.

Через минуту опять звонок. Опять женский голос, на этот раз Надин. “Надя, это Вы?” – в ужасе спросила Зоя Ивановна. “Ага, вспомнили меня, значит. Да я на Вас в суд подам! Так оскорбить меня, при моих родственниках! Так уни...” – “А что я, собственно, сказала?” – “Да не делайте из себя ду-у-ру! А то я щас как повторю, так сами на меня в суд заявлять пойдёте!”. Зоя Ивановна заплакала. Раздались короткие гудки.

Пять дней и ночей одолевали Зою Ивановну неведомые враги. Она уже выучила их по именам, ориентировалась в степени их знакомства и родства. Она просила прощения, давала клятвы, кричала, грубила, рыдала, посылала проклятья. Она хотела склонить Надю на свою сторону – та была неумолима. Она просила позвать к телефону Григория Алексеевича или, на крайний случай, Петьку – они не желали с нею говорить. В Надиной комнате слышались их презрительные голоса. В комнате Зои Ивановны раздавался её плач и ощущался сильный запах валерьянки. Она думала над последней Надиной фразой: “Знаем мы, какая Вы честная. Не делайте из себя ду-у-ру, в конце-то концов! Загляните в себя поглубже, много грязи увидите”.

Вдруг Зою Ивановну осенило – это кара Божья за её прегрешения. Бог не оставил её: Он протянул ей руку помощи, Он хочет очистить её от грехов. Она выписала на бумагу все свои прегрешения. Среди них не последнее место занимал долг перед Павлом Александровичем. Зоя Ивановна позвонила к нему и извинилась. Она понесла к нему его тысячу долларов.

Зою Ивановну встретили отец и сын. Оба они ликовали. Павел Александрович взял деньги и вышел в другую комнату, чтобы не слушать слащавые извинения Зои Ивановны. Андрей наклонился к ней и на ухо произнёс: “Надя прощает Вас. Она из Вас сделала дуру, и ей довольно”. И захохотал. Зоя Ивановна изменилась в лице, сказала: “Ах, какие бесчестные люди!” – и ушла, сияя своим мысленным нимбом.

Андрей шутит, что с тех пор жалеет об одном – о том, что нельзя уже звонить по каждому пустяку Зое Ивановне и выплёскивать на неё негативную энергию. А ему так понравилось исполнять роль телефонного вампира.

2000 г.