Карл ШИФНЕР
Суеты в нынешней нашей жизни многовато. Вырвавшись из всеобщего постсоветского беспредела, кое-как очнувшись от шокового состояния, мы чувствуем, что нас всё время неотвратимо куда-то несёт в круговерти. Казалось бы, пора остановиться, выжать из себя последние страхи и успокоиться. Так нет же, мы мечемся, суетимся по конторам, магазинам, метро, автобусам, витринам... Вдруг обнаруживаем, что наметившиеся надежды на нормальную жизнь вновь и вновь заглушаются отчаянием и страхом. А там, где отчаяние и страх, - там недовольство, нервные срывы, новые поиски виноватых. И находим: не так скоро налаживается всё то, что зверски разрушили, не так с нами обходятся, не так нас любят, всем наплевать на наши уникальные способности и таланты.
Всё это от усталости. Все мы страшно устали, невероятно измотаны. Надо осознать, что, прежде всего нам необходимо успокоиться, отдышаться, отлежаться, как следует проветрить душу и мозги. Поэтому при первой же возможности надо собраться с духом, отряхнуться от бессмысленной суеты и страха, поспешить подальше в лес - к родным истокам. Там, и только там можно обрести крайне необходимое душевное равновесие.
Как только выдаётся свободный день, заскакиваю в любой автобус или метро и еду скорей подальше из города. И оказываюсь в чудном царстве, где все меня любят, все для меня поют, все меня ласкают...
Холмистые зелёные лужайки и поляны то тут, то там светятся белыми островками пахучей ромашки. В многоцветном хороводе переплелись ярко-золотистые лютики, сочно-малиновый клевер, рослый сиреневый чабрец. Пушистыми, невесомо-прозрачными шариками мерцают застывшие одуванчики. А в небольших ложбинках, всё еще сохранивших влагу, притаились, словно стеснительные невесты, таинственно-загадочные лилии. И я невольно вспоминаю своё далекое детство в сибирской деревне, когда босиком носился чуть ли не каждый день по таким райским лужайкам и диву давался множеству цветов.
Влечет к себе, манит лесная прохлада. Заберёшься подальше в смешанный лес, где всё естественно и первозданно - и на душе что-то меняется. Становится хорошо, спокойно. Незаметно для себя идут чистые светлые мысли. И сердце уже не колотится вразнос, а набирает ровный темп, стучит вдохновенно. Очень скоро ловишь себя на том, что чутко прислушиваешься к непривычным звукам: пению птиц, шелесту макушек деревьев и трав, стрекотанию кузнечиков, гудению шмеля ... Кажется, ясно слышишь полёты прозрачнокрылых стрекоз, перламутровых пчёл, порхающих белых бабочек. Даже крохотные муравьи, жучки, божьи коровки, пауки в своих серебряных сетях - все серьезно сосредоточены, все куда-то спешат, делают что-то нужное и важное - словом, работают неустанно, живут полнокровной, нормальной жизнью, и ни к чему им все наши бесконечные дискуссии и дебаты о том, как надо жить и работать.
...Откуда-то издалека потянул и сразу же задурманил голову смешанный запах поспевающей ржи, земляники, гречишного мёда. Я пошёл навстречу этому чудному запаху, и, замечтавшись, чуть ли не лбом ударился о могучее дерево. Солидный, можно сказать, древний вяз, - в нижней части ствола которого множество барельефов, изгибов, наростов, извилин, поворотов. И если вглядеться в него внимательно - на нём можно обнаружить столько загадочных, знакомых и незнакомых сказочных образов! Дерево это само по себе уже прекрасно, но если под ним ещё завтракают рыжие белочки, то вообще нет слов. А вот пень стоит, что царский стол. На таком не только посидеть - полежать можно...
Хорошо в лесу. Прекрасна лесная песня. Послушаешь её - и хоть на короткое время приобщаешься к постижению "тонкого" мира. Исподволь очищается сознание от хаотичных мелких мыслей, освобождается сердце от многоликой злой скверны, в таких огромных количествах витающей в среде нашего немудрого, чрезвычайно сложного городского обитания.
Воистину, во всякую трудную минуту надо бежать подальше в лес, подальше от всей нашей бессмысленной городской суеты.
Не поддавайся, вставай, дружок!
Ещё далеко до заката.
Пока не трубит охотничий рог -
лишь Муза тебе расплата.