Такие были времена… (Хороша страна Болгария) (30.12.2021)

 

 

Н. Косско

 

Торжество за торжеством

Год 2007-й был, пожалуй, самым обильным по числу важных, даже знаменательных событий в моей жизни: 70-летний юбилей, высокая государственная награда, «открытие» Болгарии и обретение новых друзей в этой уютной стране на побережье Черного моря − каждый раз получалось как бы с корабля на бал, а «балы» случались в это время на удивление (и к счастью!) довольно часто.

Апогеем была, конечно же, торжественная церемония награждения в Майнце, на которой министр внутренних дел земли Рейнланд-Пфальц Петер Брух сказал, вручая мне награду от имени президента Германии, что Орден за заслуги на ленте (Verdienstorden am Bande) выдается за особые заслуги перед обществом и государством и что я заслужила ее своей деятельностью на ниве интеграции в германское общество переселенцев наших новых сограждан. Он знал удивительно много обо мне и трогательно говорил о моей судьбе, а в моем лице − и о моих земляках, российских немцах.

В ответном слове я горячо поблагодарила его за высокую честь и не преминула обратиться со словами благодарности к президенту ФРГ, немецкому народу и Германии за ту великую помощь, которую они оказывают всем нам, принимая нас, заботясь о нас и давая нам чувство, что мы вернулись на родину. В заключение я подчеркнула, что принимаю эту награду как признание труда и заслуг не только моих, но и всей многотысячной армии тех, кто на общественных началах занимается духовной, материальной, политической и культурной интеграцией российских немцев в Германии. Зная не понаслышке, сколь поверхностны знания журналистов о нас и нашей истории, я попыталась, насколько позволяло время, повторить и ряд азбучных истин, например, тезис о том, что мы − немцы. Тем не менее, читая в последующие дни статьи о церемонии награждения в Майнце (их было на удивление много), я не раз спотыкалась о выражения типа: «…Главная задача ее (Н.Косско. − Ред.) деятельности в социальной сфере − устранение противоречий между переселенцами и немцами». Итак, я не ошиблась в своих опасениях: журналисты этот урок в очередной раз не выучили! Или не захотели выучить?

Тех, кого интересует финансовая сторона этого события, вынуждена огорчить: сия высокая честь не связана ни с какими материальными или денежными вознаграждениями.

«Обмыли» мы награду тут же в одном из ресторанов в Майнце, в узком семейном кругу с близкими друзьями, а уже потом громко отметили на моем юбилейном торжестве, на которое в Альтенкирхен съехались друзья со всех концов Германии. Тогда мне казалось, что семьдесят − это, если и не начало, то уж точно еще только середина жизни!

И поскольку мы во время нашей нищенской студенческой жизни не могли позволить себе не только свадьбу, но даже вечеринку, да и позднее не было особых возможностей для больших торжеств, я решила на этот раз − «свадьбе» в виде 70-летнего юбилея быть! Но все было бы менее блистательно и красиво, если бы не Виктор Шерф, устроивший «пир на весь мир» в своей прекрасной школе танцев и подготовивший концертную программу и подарок моих бывших коллег с «Немецкой волны»: портрет, написанный маслом на холсте, собирательный образ на основании фотографий последних тридцати лет. Никогда еще у меня не было такого торжества и никогда прежде я не получала более прекрасного подарка, чем этот портрет, который до сих пор занимает центральное место в моем книжном царстве.

Еще один подарок с далеко зашедшими последствиями сделала мне моя лучшая подруга, подарив путевку в Болгарию, куда мы вместе с ней и отправились после торжества, не ведая, чем это предприятие для нас закончится.

 

Возвращение в прошлое

А закончилось оно, как и для большинства туристов, посещающих впервые эту балканскую страну, тем, что мы смертельно в нее влюбились! Не в шумные туристические центры, коими застроено почти все болгарское черноморское побережье, а в маленькие сонные города у моря, где, казалось, время навсегда остановилось: архаичные пейзанские дома и подворья, ухабистые дороги и тротуары с выбоинами, золотые и пурпурно-красные россыпи абрикосов и вишен под деревьями вдоль дорог, плоды инжира на ветках над заборами, перголы с нереально большими гроздьями винограда, свисающие с лоз, словно огромные китайские фонари, бродячие собаки, лениво греющиеся на солнышке, и старики, отдыхающие на скамейках в тени деревьев, – эти патриархальные картинки действовали умиротворяюще, были так милы и близки сердцу…

Я вначале даже не могла найти объяснение своему состоянию, но потом поняла, что все это напоминает мне южные городки Молдавии, где я жила последние годы, или села на Украине, под Одессой, в местах, которые, по большому счету, являются моей родиной. Трудно поверить, но даже воздух – теплый, солено-морской, напоенный ароматом тысяч трав, растений и цветов, навевал какие-то расплывчатые, туманные, но такие знакомые воспоминания, что иногда слезы наворачивались на глаза. Надо ли говорить, что настроение у нас было благостное, а души раскрыты навстречу этим новым, неизведанным ощущениям.

Но, как и всюду, самое большое впечатление на нас произвели люди: здесь никто и никуда не торопился, озабоченно и раздраженно расталкивая прохожих, никто не кричал, даже повышенный тон слышался лишь изредка там и сям, здесь никто не нервничал, не возмущался, а уж бузить и буянить – Боже упаси! Сидят себе смирненько, раскрепощенно и расслабленно, и покуривают – причем женщины курят наравне с мужчинами.

Удивили кафе в Бургасе, втором по величине городе после Варны: хотя туристический сезон давно закончился и туристов в городе осталось немного, все кафе и столики перед ними были переполнены: сидят, разговаривают, смеются, потягивают кофе...

Казалось бы, ну откуда у людей деньги на посещение кафе, когда средняя зарплата составляет здесь в лучшем случае 100-120 евро в месяц? Это − если есть работа! Но в стране высокий уровень безработицы, у многих и работы-то нет. Однако дело здесь не в работе и доходах, а в шкале ценностей: то, что давно утрачено нами, − в данном случае тесные социальные связи, которые у болгар занимают очень важное место на этой шкале. Нет ничего важней для болгарина, чем встречи с друзьями! И пусть будет выпита только одна чашка крепкого кофе или стакан воды, главное − не это, главное – общение. Я бы не взяла на себя смелость утверждать, что болгары бессребреники, нет, они тоже своего не упустят, просто… это не главное для них в жизни.

Кстати, и здесь наблюдается одна особенность: кофе болгары пьют очень крепкий и очень много.

 

У каждого свои приоритеты

Но вернемся к атмосфере спокойствия, кажущегося равнодушия, даже, на первый взгляд, обреченности какой-то, дескать: ну что я могу изменить? Какова ее подоплека? Певец Юрий Лоза, отвечая на вопрос, почему он любит отдыхать в Болгарии, сказал в телеинтервью, что его здесь удивляет и вместе с тем привлекает какой-то удивительный «пофигизм». В чем-то певец прав: болгарина ничего не может вывести из себя, он терпелив, спокоен, не взрывается по пустякам, но это вовсе не означает, что нет границ его терпению. А границы эти находятся там, где вторгаются в его личную жизнь, в сферу его интересов, и… там, где идет речь о его родине.

В Болгарии я впервые за много лет снова увидела настоящих патриотов: они открыто говорили о любви к родине, к своему народу, об опасности турецкого засилья, о том, к примеру, что, если цыгане и прочие чужестранцы не хотят приспосабливаться к порядкам и устоям в их стране, они должны покинуть Болгарию. Прожив более тридцати лет в Германии, я во время таких разговоров чувствовала себя не в своей тарелке, потому что совершенно незаметно для самой себя впитала насаждавшееся у нас, в Германии, негативно-подозрительное отношение к проявлению любого патриотизма. Но меня всегда раздражало в моих немецких согражданах отсутствие любви к родине, где даже это слово, а тем паче национальная гордость находятся почти под запретом. И я каждый раз попадала в затруднительное положение, если мои болгарские знакомые в недоумении спрашивали: «Почему немцы не любят свою родину?» Это, кстати, очень интересовало и моих многочисленных русских друзей, которых я со временем приобрела в этой стране.

Но вам, наверное, интересно узнать, чем же конкретно закончилась наша болгарская эпопея? Вместо того, чтобы загорать, купаться и отдыхать, как все нормальные туристы, мы с подругой арендовали автомобиль и целыми днями мотались вдоль побережья в поисках красивых мест и интересных риэлторских предложений, благо объявлениями о продаже недвижимости были обклеены все отели и здания вокруг них. Квартиры, апартаменты и студии предлагались по баснословно низким ценам, поэтому был велик соблазн обзавестись хотя бы крошечной квартиркой на берегу моря (да и кто не мечтает об этом?!) и осуществить таким образом свою голубую мечту. Но все это было из области фантастики – конкретных планов у нас не было. Однако мы, тем не менее, продолжали наши поиски.

Опоздав однажды на ужин, мы отправились в ближайший ресторан, но и там нас ожидало разочарование: на каждый наш заказ официант с любезной улыбкой отрицательно качал головой. Раздосадованные, мы уже собрались было покинуть зал, как вдруг к нашему столу гуськом потянулись официанты, и вскоре он был заставлен всевозможными яствами: закуски, рыба в кляре, барашек на пару, шашлык и салаты, салаты, салаты… С недоумением взглянув на официанта, я спросила:

− Но вы же говорили, что всего этого уже нет?!

Официант улыбнулся и, со стоическим спокойствием пожелав нам хорошего аппетита, удалился, а англичанин за соседним столиком рассмеялся и внес ясность в странную ситуацию, рассказав нам об особенностях жестов у болгар. Оказывается, когда болгарин говорит «да», он отрицательно качает головой, когда говорит «нет», наоборот, кивает. Мы, ясное дело, принимали каждое его покачивание головой (то есть его «да»!) за отрицательный ответ и продолжали, в отчаянии тыкая пальцами в меню, делать заказы…

 

Предание гласит, что во времена османского владычества болгары специально поменяли жесты согласия и отрицания, чтобы обманывать турок. Когда турки требовали от болгар отречься от Христа, они приставляли к шее острый кинжал. Отрицательное движение головой приводило к перерезыванию горла... Чтобы избежать смерти и не отречься от Христа, болгары поменяли жесты местами.

 

Разницу я запомнила, но каждый раз, когда сталкивалась впоследствии с этими жестами в разговорах с болгарами, на несколько секунд замолкала, чтобы «рассортировать» их и правильно понять слова собеседника.

Я всегда неуютно чувствую себя в стране, где мне многое непонятно, не люблю чувствовать себя чужой, раздражаюсь, если не понимаю язык. Позднее, когда мы стали бывать в Болгарии чаще и дольше, я увлеклась изучением болгарского языка и добилась приличных результатов – читала в оригинале книги, газеты и журналы. Хуже обстояло дело с разговорным языком, и причина здесь была, главным образом, в ударениях: в названии блюда «яйцА на очИ», да еще очень быстро произнесенном, согласитесь, акустически трудно угадать обычную глазунью!

Тем не менее я старалась говорить по-болгарски, где и когда только было возможно − с ошибками, помогая себе жестами, и, вероятно, с жутким произношением. Но болгары по достоинству оценивали мои старания, а сварливая и неприветливая хозяйка овощного магазина в нашем городке после моих первых скромных успехов и вовсе воспылала ко мне любовью.

В тот приезд мы с подругой так ничего и не приобрели, да и реальных предпосылок для этого не было: денег ни у той, ни у другой, а в моем случае еще требовалось согласие мужа, добиться которого было уже своего рода сверхзадачей.

 

 

 

 

↑ 196