Пикник (1 часть) (30.06.2020)

 

В. Сукачёв (Шпрингер)

 

I

 

В пятницу, преодолевая нервозность последнего дня недели, отдел Виктора Степановича Кравцова спешно заканчивал выгодный проект механизированного нижнего склада Северного леспромхоза. Работа была плановая, горящая, от которой зависел заработок не только подведомственного Кравцову отдела, но и институт в целом. И поэтому на Виктора Степановича мягко нажимал Сам — дважды лично звонил по внутреннему телефону. И Виктор Степанович поторапливал своих проектировщиков. Впрочем, особенно поторапливать и не требовалось, так как они хорошо знали, что именно сейчас, в этой вот сутолоке и запарке, решается судьба заработной платы, которая уже давным-давно была разорвана на части — запланирована к уплате отпускных долгов, прибавлена к тем небольшим сбережениям, которые требовались для серьезной подготовки к близящейся зиме. И все это было, как нарочно, в преддверии двух выходных дней — пожалуй, последних выходных дней, приходящихся на короткое бабье лето.

Сергей Петрович Журавлев отвечал в проекте за электрическую подстанцию, которой надлежало обеспечивать нижний склад леспромхоза электроэнергией. Он понимал, что ему, как молодому специалисту, работу дали пустяковую и все-таки был очень доволен тем, что давно с нею справился. Хочешь-не хочешь, а как-то так думалось, что остальные еще копаются, нервничают, а вот он, вчерашний студент Сережка Журавлев, выше этого: надо было сделать — сделал… Короче: мужик сказал – мужик сделал…

В половине шестого, с готовым проектом на руках, Виктор Степанович убежал к заказчикам, благо, располагались они в том же здании, только двумя этажами ниже. В отделе наступила томительная пауза, которую никто и ничем не хотел заполнять. Все ждали решения заказчиков: примут или будут придираться по мелочам.

— И когда это мы начнем работать спокойно? — ни к кому особенно не обращаясь, задумчиво спросила Зоя Георгиевна, старший инженер отдела труда и заработной платы. — И при коммунистах, и при демократах - все одно и то же... Тогда мы боролись за план, а теперь гоняемся за каждой копейкой...

— А никогда не начнем, — нервно ответила из-за противоположного стола Люся Синицына. — Нечего и надеяться. Особенно — в нашем дурдоме.

— Да я и не надеюсь, — вздохнула Зоя Георгиевна, облизывая мягкие, полные губы. — Жаль только, если наш пикник сорвется. И так радостей — никаких, одни заботы да головная боль.

— Это почему же он сорвется? — встревоженно спросили сразу несколько голосов.

— Как это «почему»? — удивилась Зоя Георгиевна. — Если мы проторчим здесь до позднего вечера, кто же нам будет продукты закупать?

— Действительно, братцы, — живо откликнулся Федор Иванович, обводя недоуменным взглядом отдел. — А ведь еще и водочкой запастись надо — всенепременно...

— Век бы ее не видать! — категорично отрезала Люся Синицына.

— Это почему же? — Федор Иванович всем корпусом повернулся в сторону Синицыной. — Не умеете пить — не пейте, что же другим запрещать?

— А ты, Федор Иванович, — улыбнулась Зоя Георгиевна, — давно ли пить научился? Первый раз слышу...

В это время дверь распахнулась, и в кабинет влетел сияющий Виктор Степанович Кравцов. Маленький, плотный, он быстро просеменил к своему столу, упал на стул и торжественно выдохнул:

— Приняли!

— И даже без замечаний? — сильно удивилась Зоя Георгиевна.

— Представь себе, — кивнул круглой, аккуратно подстриженной головой Кравцов. — Целиком и полностью.

До самой последней минуты Сергей Петрович Журавлев всерьез опасался того, что в его подстанции обнаружится какая-нибудь ошибка, и теперь облегченно перевел дыхание, блестящими глазами обводя товарищей по отделу. Это был его первый проект, и он мысленно поздравил себя с удачным началом.

Все засуетились, начали поспешно вскакивать со своих мест, но Зоя Георгиевна решительно вскинула руку:

— Минуточку, господа! Давайте распределим обязанности. Значит так: мужчины покупают вино... Виктор Степанович, а картошка у тебя на даче есть?

— Найдется, — Кравцов все еще блаженно улыбался, с любовью и нежностью оглядывая отдел.

— Тогда все в порядке, — заключила Зоя Георгиевна. — Сережа, вы не забыли — сбор ровно в девять утра у института?

— Нет, не забыл, — Сергею было приятно, что Зоя Георгиевна вот так, персонально, обратилась к нему.

А уже через минуту трудно было поверить в то, что здесь, в этой просторной комнате, решалась судьба зарплаты, так вдохновенно и скрупулезно принялись все обсуждать мельчайшие детали будущего пикника.

 

II

 

Вечером этого дня Виктор Степанович Кравцов разморено сидел у себя на кухне. Он только что принял ванну, растерся махровым полотенцем и теперь сидел у кухонного раздвижного стола, промокая полотенцем блестящие бисеринки пота, проступающие на аккуратном, покатом лбу. Его жена, Нина Петровна Кравцова, тоже маленького росточка, уютная, обстоятельная женщина, к сорока годам начавшая слегка полнеть, приготовила чай, ловко разложила на блюдечке несколько ломтиков Костромского сыра, колбасу и все это не без удовольствия подала мужу. Пока Виктор Степанович пил чай, по старомодному прикусывая мелко наколотый сахар, Нина Петровна поставила жарить картошку, достала из холодильника банку соленых огурцов, и вдруг огорченно вздохнула. Виктор Степанович этот вздох перехватил и вопросительно уставился на жену.

— Я ведь думала, что у нас в холодильнике осталась баночка груздей, — развела пухлые ручки Нина Петровна.

— Ну и что?

— Да ведь в кладовку надо будет сходить, а ты после ванны.

— Экая беда! — отмахнулся Виктор Степанович. — Только обойдешься ли ты баночкой груздей? Народу-то никак не меньше двенадцати человек будет.

— Сколько?! — ужаснулась Нина Петровна, округляя блестящие при свете электричества глаза.

— Посчитай сама…

— Да это ведь не пикник уже, а свадьба... Мы так-то в один присест все зимние припасы прикончим.

— Так уж и все, — улыбнулся Виктор Степанович. — Твоих запасов на пять лет хватит.

Нина Петровна слегка порозовела от удовольствия, но все-таки спросила:

— Откуда столько народа?

— Давай считать, — Виктор Степанович вытянул руку и загнул первый палец, — Зоя Георгиевна с мужем и племянницей — раз...

Это с какой, Веркой что ли? — перебила жена.

— А то…

— Она-то нам зачем?

— Стратегия, — усмехнулся Виктор Степанович. — Ладно, дальше считаем: Федор Иванович с женой — два, Люся Синицына со своим…

— Вот уж кого не надо бы приглашать, — вновь перебила Нина Петровна.

— Как не пригласить — рядом работаем?

— Да уж чего там, — Нина Петровна поставила хлебницу на стол, посыпала жареную картошку мелко нарезанным укропом и, выкладывая огурцы из банки на тарелочку, громко крикнула в комнату.

— Алена, ужинать!

— Сейчас, — едва донеслось из комнаты.

— Та-ак, а кто еще? — Нина Петровна внимательно посмотрела на загнутые пальцы мужа.

— Сережа Журавлев.

— Он-то пока один?

— Один... Значит, с нами получается десять человек?

— А меня посчитать не забыли? — на кухню вошла Аленка.

Отец внимательно посмотрел на дочку: в халате, с распущенными густыми волосами, она выглядела несколько старше своих пятнадцати лет. Виктор Степанович улыбнулся и нерешительно спросил:

— А в школу?

— Подумаешь, один день пропущу, — пренебрежительно тряхнула маленькой, в отца, головой Аленка, — ничего не случится.

— Ты бы волосы-то прибрала, — построжала голосом Нина Петровна. — Натрясешь по всей кухне.

— У тебя занятия аэробикой, — все еще не сдавался отец.

— Ну и что! — Аленка села за стол и взяла ломтик сыра.

— Не кусочничай давай, — Нина Петровна поставила перед мужем тарелку с румяно поджаренной картошкой, — положи сыр на место.

— Я есть хочу, — поджала полные губки Алена.

— Вот и ешь, — мать подвинула тарелку с картофелем дочери.

— Так как же нам быть с Аленкой? — спросил Виктор Степанович, возбужденными глазами наблюдая за тем, как жена достает из холодильника бутылку коньяка и наливает ему положенную после ванны рюмку.

— Пусть едет, — неожиданно легко соглашается Нина Петровна, — а то когда она еще за город выберется.

— Ур- ра! — негромко восклицает Аленка, признательно трогая мать за локоть.

И вот уже все они сидят за кухонным столом, и Виктор Степанович не спеша проглатывает свои положенные сто грамм.

— Ух! — с удовольствием выдыхает он, подхватывая вилкой маленький, светлый огурчик.

— Коньяк надо закусывать лимоном, — говорит Аленка, — или шоколадом.

- Ишь ты, грамотная какая, — усмехается мать.

— Ну, а кто из твоих поедет? — спрашивает Виктор Степанович, наваливаясь на картофель.

— Как всегда, — пожимает полными плечами Нина Петровна, — Варвара и Сан Саныч…

— Тогда, значит, тринадцать человек? Чертова дюжина, — поднимает вопросительные глаза на жену Виктор Степанович.

— Где мы их всех там разместим? — думает о своем Нина Петровна.

— Это кто же тринадцатый получается? — морщится Кравцов.

— Папулечка, а Сергей Петрович тоже едет? — вдруг спрашивает Аленка, отводя упавшую на лицо темную прядь волос. И таким законченно женским движением делает это она, так взросло прищуривает глубокие, карие глаза, что Виктор Степанович вновь долго и внимательно смотрит на дочь, рассеянно тыкая вилкой в пустую тарелку.

— Тебе картошки подложить? — спрашивает жена.

— Нет, я наелся, — не сразу отвечает Виктор Степанович, против своей воли подсчитывая разницу в возрасте между дочерью и Сережей Журавлевым. «Многовато, — думает он, — семь лет — многовато...»

 

III

 

Зоя Георгиевна не любила майонез. Именно поэтому домой она вернулась в десятом часу вечера — по всему городу искала сметану. Вернулась до предела усталая, но шумная и довольная.

— Сёвочка! Сева! — прокричала она из прихожей, — принимай скорее сумки и подай мне, пожалуйста, халат.

Сева, весь вечер терпеливо поджидавший супругу, досматривал спортивное обозрение, но на зов жены отреагировал мгновенно.

— Как я устала, Севочка, — пожаловалась Зоя Георгиевна, с блаженством высвобождая отекшие за день ноги из туфель на высоком каблуке и накидывая халат. — Ты даже представить не можешь.

— Я сейчас фрикадельки разогрею, — поспешил на кухню Сева. Зоя Георгиевна задержалась у трюмо, легонько взбила волосы, разгладила кожу под глазами и, покосившись на светящийся экран телевизора, тоже пошла на кухню.

Сева был невысок ростом, смотрел на супругу снизу вверх, отчего за толстыми стеклами очков его глаза приобретали наивно-глуповатое выражение, к которому Зоя Георгиевна давно привыкла.

— Дважды звонила Верочка, — сообщил Сева супруге.

— Да, — оживилась Зоя Георгиевна, — и что она говорит?

— Спрашивала тебя, — Сева накрывал на стол.

— А чего спрашивать-то? Давно надо было приехать сюда... Да, Севочка, поставь, пожалуйста, варить свеклу...

В это время в прихожей звучит мелодичный электрический звонок. Зоя Георгиевна, сделав знак мужу, сама идет отпирать.

— Верочка! — восклицает обрадованная Зоя Георгиевна. — А мы только что говорили о тебе.

— Значит, едем? — спрашивает Верочка, легко освобождаясь от тонкого плаща и бросая сумочку на телефонную полку.

— Конечно! И все решилось, представляешь, в самую последнюю минуту. Мы просто извелись, пока Виктор Степанович заказчиков уламывал: богатые нынче капризными стали…

Верочка выскочила из белых босоножек, мельком оглядела себя в трюмо и только после этого чмокнула тетку в щеку.

— Как там мать?

— Нормально.

— Не ворчала, что ты ей опять Валерку подбрасываешь?

— Ну да — не ворчала! — хмурит выщипанные брови Верочка. — Пыль до потолка была...

— Ничего, перебьется, — усмехается Зоя Георгиевна и, приобняв племянницу за талию, ведет ее на кухню.

— Я в двери, а Валерка — в рев, — жалуется Верочка, чувствуя себя легко и спокойно в уютной и тихой теткиной квартире.

— Заплакал?

— Ну, как нарочно... А она к нему не подходит.

— Ишь, ведь какая, — осуждающе кивает Зоя Георгиевна. — Вот всегда, всю жизнь такая была... Все у нее не как у людей.

Верочка в давнем негласном сговоре с теткой против своей матери, родной сестры Зои Георгиевны.

— Так я и ушла, а он плачет...

— Ничего страшного — поплачет да перестанет... Севочка, — повернулась Зоя Георгиевна к мужу, — у тебя готово?

— Да, все на парах.

— Тогда давай: страх как есть хочется. Да и Верочка, наверное, голодная?

— Я вообще-то перекусила, но не откажусь...

— И правильно сделаешь, — Зоя Георгиевна достает из холодильника наливку и разливает в две рюмки.

— А дядя Сева? — вопросительно смотрит на тетку Верочка.

— Он не будет, — отмахивается Зоя Георгиевна, а потом все-таки спрашивает: — Ты выпьешь с нами?

— Нет-нет, спасибо, — вскидывает острый подбородок Сева. — Я хочу еще поработать.

Они выпивают, сладко морщатся и принимаются за тефтельки с рисом. Сева быстро съедает свою порцию, выпивает кружку виноградного сока и, извинившись, под одобрительные взгляды жены покидает кухню.

— Какой он славный, — не в первый раз говорит тетке Верочка, — вежливый...

— Вот бы и тебе такого, — круто поворачивает разговор Зоя Георгиевна. — А то в прошлый раз отыскала — срам смотреть.

— Ну, почему же? — возражает Верочка, но тетка перебивает ее:

— И не спорь со мною! Таких мужиков в базарный день - по дюжине на копейку дают... Хватит, ты на одном обожглась, вон, Валерка, сиротою растет — больше не надо...

Верочка согласно молчит, хотя тон, взятый Зоей Георгиевной, коробит ее. Но Верочка знает, чего хочет, и потому немного играет с теткой в этакую смирную и послушную родственницу, которой и слова-то умного некому сказать...

— Теперь вся проблема в том, — продолжает Зоя Георгиевна, — как ты сумеешь себя показать... Парень он еще молодой, девками не избалован, вот и лови момент... Выпьем еще по рюмочке?

— Не знаю, — Верочка, низко опустив белокурую голову, тщательно обминает угол клеенки, и очень хорошо, что Зоя Георгиевна в эту минуту не видит глаза своей племянницы.

— Будь что будет, — решает Зоя Георгиевна, — выпьем еще по одной! Выпьем за то, чтобы все завтра сладилось...

продолжение следует

 

 

 

 

↑ 494