В. Кайков

В ночном дозоре

Как-то в очередное июльское утро мы своей компанией собрались у кузницы, чтобы обсудить план на день.

Здесь и нашел нас через некоторое время школьный завхоз Павел Иванович Балашов. Бывший фронтовик, Павел Иванович нашел себя, как говорится, на хозяйственном поприще. С поста председателя сельсовета он ушел и стал налаживать хозяйство в нашей школе. Надо сказать, это было непросто. Школа имела пять лошадей, полуторку (машину грузоподъемностью полторы тонны), которая вместо бензина потребляла березовые чурочки. Кроме того, заведующему хозяйством необходимо было содержать в порядке два деревянных здания школы и интернат. А это значило - ежегодно заготавливать неимоверное количество дров, так как все эти здания имели печное отопление. Иными словами, в каждом классе и здании интерната стояло по печке. И весь июнь мужчины-учителя, техперсонал и учащиеся 8, 9-х классов заготавливали дрова. Школа эту работу, разумеется, оплачивала. А вот на заготовке сена для лошадей трудились бесплатно и учителя, и техперсонал со старшеклассниками. Подросткам, правда, за это разрешали ездить на лошадях на водопой и водить школьный табун в ночное. Ну, а остальные участники страды получали оклады.

Завхоз, как и многие фронтовики, носил темные суконные галифе, френч цвета хаки (сталинский, как многие говорили) и такого же цвета фуражку. Как и все армейцы, сначала он носил эту одежду, которую для завершения полноты портрета бывалого вояки венчали яловые сапоги ради экономии. А когда они вошли в моду, большинство бывших военных сделали данную одежду и обувь выходной, только вместо яловых сапог стали носить хромовые с резиновыми глянцевыми галошами.

Вот и сейчас Павел Иванович подъехал к кузнице в парадной одежде. Хотя, надо сказать, для него она стала повседневной. И это понятно: кузнецы, скотники и трактористы не надевали такую одежду на работу. Ну, а завхозу, учителю, председателю сельпо и сельской интеллигенции того периода позволялось появляться на службе в модной в ту пору одежде. В шинелях, однако, ни осенью, ни зимой не ходили. Модным шиком стало вместо валенок (пимов-катанок) носить высокие унты из собачьих шкур, а по выходным – легкие короткие бурки.

Мы вначале подумали, что Балашов приехал в кузницу по своим делам, и отошли от входа, освобождая проход к двери.

Э, нет, ребятки, я к вам - выручайте, если сможете.

А в чем дело, Павел Иванович? – это Генка.

Некому в поле лошадей пасти в ночную.

А старшеклассники? – почти одновременно воскликнули мы.

Одни уже отдежурили, другие подрабатывают в колхозе, третьи уехали на экскурсию в Омск. Только одну ночь подежурьте, а с родителями я договорюсь.

Меня отец не отпустит, - сник Вовка и чуть не заплакал.

И меня тоже, - с досадой молвил я.

С тобой вопрос уже решен. Не мог директор школы запретить сыну выполнять нужную работу вместе с другими учениками.

А из старшеклассников кто будет?

Будет! И даже с тозовкой, на случай появления волков.

Вовка аж застонал от досады.

Но не бойтесь. К костру волки не приблизятся. А лошади, как только их почуют, сами подойдут к огню.

А кто этот сторож с винтовкой? – поинтересовался я.

Известный вам Борис Новиков.

Ура-а-а!! – возопили мы на радостях.

А вот это зря. Даже и не надейтесь: стрелять из мелкашки он вам не даст. Он-то лучше других знает, что ответственность за любое ЧП будет нести директор школы, т.е. Кайков Алексей Кириллович.

Все равно здорово! Кто поедет с нами вместо Вовки?

А у вас есть кто на примете?

Мы с Генкой переглянулись и оба вразнобой протянули: «Конечно. И это Генка Волков».

Ладушки, детки! Сегодня часов в шесть вечера выезжаем. Я вас провожу на своем Воронке, - кивнул Павел Иванович в сторону своей запряженной брички.

А в какую сторону поедем? Если далеко, то Вовка, - брат кивнул в мою сторону, - еще неуверенно держится верхом. Только до речки, чтоб напоить, а обратно ведет под уздцы.

Да, это проблема. А мы сделаем так: Вовка сядет со мной, Волков и ты, Гена, верхом, а двоих кобылок привяжем к бричке. Поедем в Кайковское урочище7, или попросту, как его у нас называют, - Кайковское.

Глядя на нас недоуменно, Вовка спросил, почему так назвали.

Не дав завхозу ответить, Генка с гордостью объяснил: «Там до 1937 года жил на хуторе родной брат моего деда Васи и дед вот его, - показал он на меня.- Дом перевезли в Кейзесс, дед Кирилл скончался, а название осталось. Так ведь, Вовка?»

Так-то так. Только это далеко, и волки там, действительно, есть.

Ребята, не бойтесь. Часам к 12 ночи я сам к вам подъеду, – успокоил Балашов.

Вопросов больше не было. Всем было понятно, что с собой надо взять спички, соль, картофель и хлеб. А еще – потеплее одеться.

Через полчаса после условленного времени мы расположились на опушке леса, вокруг которого волнами переливалось ржаное поле.

Ваша задача, - напутствовал Павел Иванович, - не пускать табун на поле, но и в лес чтобы не заходил, поэтому костерок разжигайте возле самой кромки леса. Будут отходить к посевам, главное – загоняйте на опушку жеребца, кобылки за ним, вожаком, побегут. И еще. Я оставлю вам заготовки для факелов. Это толстые палки, обмотанные паклей, что пропитана соляркой. Если волки завоют, смело загораживайте табун зажженными факелами. А ты, Борис, пульни для острастки на звук воя, - инструктировал бывший фронтовик. – Напоминаю, я подъеду после двенадцати ночи, привезу две баночки говяжьей тушенки.

Больше всех обрадовался последнему Генка Волков – мы свое меню частенько разнообразили рыбой. Родственники Бориса тоже были рыбаками, а у Волкова только братья-сестры да бабушка, а зарплаты на всех не хватало, тем более, и огородик был небольшой. У колхозников он достигал порой 50 соток – с такого огорода и сами кормились, и скотине кое-что перепадало.

При помощи завхоза и Бориса мы спутали передние ноги лошадей волосяными веревками (путами), чтобы они не могли далеко ускакать.

Я, ребята, сначала накошу травы своему Воронку, а вы пока разведите костер. Через час проверю.

Мы усердно принялись собирать хворост, после чего разожгли костер, приготовив незамысловатую снедь. Сушняка набрали много, чтобы не только хватило на ночь, но и для запекания картофеля. Борис назначил дежурного и дневального, улегся вблизи костра и подложил под голову фуфайку и винтовку.

Разбудите, когда картошка будет готова! А ты, Генка, разделишь по справедливости. Винтовку – ни-ни! Лично надаю крепчайших подзатыльников, - сказал, повернулся спиной к костру и сразу же задремал.

Мы решили ужинать ближе к девяти, пока еще было светло, чтобы успеть в углях испечь клубни, поджарить хлеб и грибы, которых набрали больше ведра, собирая дрова для костра. А пока коротали время, бдительно отслеживая передвижение табуна. Лошади оказались чрезвычайно умными: далеко от костра не отходили, благо, трава была обильная и сочная - видимо, старшеклассников Павел Иванович вывозил в другие места.

Ну, что, тезка, - обратился брат к Волкову, - начинай рассказывать, пока еда не подоспела.

Наш товарищ, наверное, уловил насмешку и обиделся: «Ну, блин, сразу о еде заговорили, как будто я самый голодный!»

Успокойся, Ген, я пошутил. А поговорим о фронтовиках. Вот, например, о Куликове Дмитрии Емельяновиче. Все его знают?

Не знает его Гена Волков: живет на другой улице, - вставил я.

Здравствуйте, - оскорбился товарищ, - хочешь, обрисую его?

Ну, давай, дерзай!

Бывший армейский разведчик…

Шпион, значит, - подначил его брат.

Сам ты шпион! Я же сказал – армейский, значит, ходил в тыл врага за языком и на связь с партизанами для взрывов мостов и дорог!

А еще?

Любит об этом рассказывать, но его главная тема: какие красивые и ласковые женщины а) в Польше, б) в Чехословакии, в) в Венгрии и Германии; причем, – самые лучшие на Украине.

Надо добавить, что все это он рассказывает не только взрослым, но и ребятишкам, вроде, нас с вами, сидя у своего дома на завалинке и раскуривая самокрутку из крепчайшего самосада.

Почти полное сходство! Носит солдатскую гимнастерку, кожаные чуни, галифе и пилотку, работает в колхозной столярке, хотя был в свое время и председателем сельсовета, - добавил брат, - есть еще добавления?

На рабочей гимнастерке дядя Митя, – перебил я Генку, - носит несколько орденов и медалей. Это первое. Второе – не знаю, сколько ему лет, но мне говорил отец, что за боевые ордена сразу после войны фронтовики получали ежемесячное пособие, причем, весьма нехилое.

Ладно, - решил отыграться Волков, - скажите, был фронтовиком наш новый военрук Виктор Александрович Махнев или нет?

Эй вы, летописцы, - поднялся дремавший до этого Борис, - как там насчет картошки? Не готова еще?

Готова, готова, - заторопился дневальный, – сейчас вытащу.

И знаешь, распредели на всех, не забудь и про Павла Ивановича, - распорядился брат.

Твоя власть закончилась, - уколол дежурного Волков, - видишь, атаман проснулся!

Вообще-то Гена верно говорит: дежурный занимается и этим, - зыкнул на него «атаман».

Тоже мне, педагоги, блин, - проворчал обидевшийся Генка и начал длинным сучком выкатывать из костра испеченные картофелины.

Когда он разделил наш ужин на всех, мы с братом быстренько добавили сухих веток в еще тлеющие угли, и костер вновь запылал, разгоняя сгущающуюся темноту. Лошади паслись, однако стали постепенно подскакивать ближе к костру. Мы с дежурным им помогли, подогнав их поближе. Вскоре они улеглись, и стало слышно их пофыркивание да видны белеющие зубы.

А не рановато ли? – бросил Борис взгляд на Волкова.

Да нет, не рано, я чаще вас бываю в ночном и знаю, что обычно в это время лошади укладываются рядом с костром, - пояснил Генка. – Даже скажу, сколько сейчас времени: около девяти вечера.

Смотри-ка, точно, - глянул на карманные часы с цепочкой наш главный караульный. И, опередив завистливые возгласы, спокойно произнес: «Без десяти девять. Да не завидуйте, не мои это, а дядькины. Специально выдал для дежурства».

Поужинав печеной картошкой, дарами леса, хлебом и холодным ягодным чаем, мы вернулись к прерванному разговору о фронтовиках.

О Василии Александровиче Махневе расскажу вам я, - начал Борис, - он в нашем классе физкультуру ведет. А его жена – Мария Афанасьевна – русский язык и литературу. Она – дочь лесника – Вовкиного родного дяди, - кивнул в мою сторону рассказчик, - Афанасия Кирилловича. Мужик что надо. В войну был на передовой, ранен. Ордена и медали надевает только на 23 февраля и 9 мая.

А один фронтовик не носит наград даже по этим праздникам, - вспомнил наш дневальный. – Кстати, мое дежурство закончилось, товарищ начальник караула. Вовка, твоя очередь, - обратился он ко мне.

Я помню, продолжай, - и подбросил валежника в огонь.

Так вот, я говорю о председателе сельпо – Василии Алексеевиче Перменеве.

Ходит с тросточкой, так как имеет ранение в ногу, носит офицерское галифе, такой же китель и фуражку, - перебил я друга.

Вот, вот, а почему он не носит медали и ордена, которые у него точно есть?

Так он же постоянно на людях, совсем недавно был продавцом в сельмаге. Как же он будет бренчать медалями целый день? – возразил Борис. – К тому же их немало, сам видел. Попробуй килограмма три металла поносить на груди с утра до вечера!

Но ведь и наши кузнецы не носят награды, - вспомнил Волков.

А вот и неверно, - прервал его сын дяди Яши. – Отец и дядя Гриша одевают их 9 мая. И только после работы8.

За всю ночь до самого утра так никто и не уснул. Дождавшись Павла Ивановича, мы все, не пропуская ни единого слова, слушали фронтовые воспоминания старшего товарища, а с рассветом, подкрепившись тушенкой, выгнали на пастбище табун. И ни в этот раз, ни в одну из последующих ночей мы не только не видели волков, но и не слышали их воя. По всей видимости, наши охотники вчистую истребили или прогнали хищников подальше.