Трудный путь домой (гл. «Второе убийство»») (31.05.2018)

 

А. Шварцкопф

 

Колпашевский Яр. Библиотека «Молодости Сибири». Выпуск № 5 1987 г. Владимир Запецкий.

Работникам силовых структур и партийным руководителям не хватило физического истребления своих мнимых врагов. Они старались устранить и память о них. Никому из родственников замученных и расстрелянных не сообщили, что их отцы, мужья и братья были безвинно репрессированы и судом оправданы. Никому не сообщили и места расстрела. Наоборот, всячески скрывали эти места. Когда представлялась возможность, старались уничтожить следы преступлений. Об этом пишет Запецкий в своей статье «Колпашевский Яр»

Я приведу часть статьи дословно, так как другого материала об этих событиях у меня нет. Но в этой статье отражены истинные факты того времени, где были расстреляны и вторично уничтожены дед и отец. Редкий журналист в то время осмеливался писать о таких преступлениях. Страх был ещё велик, и цензура не пропускала такие репортажи и статьи. За давностью времени никто не исследует лучше, чем сделал это В. Запецкий.

1.

... «Описывая широкую дугу, в этом месте Обь течёт на запад. Пожалуй, даже на юго-запад. Левый её берег низок, вровень с водой. За узкой полоской песка, на которой можно разглядеть с пяток лодок, начинается малорослый лес. Левый берег пустынен, и человеку приезжему это может показаться странным, потому что на другой стороне стоит город Колпашево. Небольшой, всего тысяч на тридцать жителей, но все-таки город.

Однако ничего удивительного в этом нет. И дело не в том только, что в Сибири места для городов вдоволь, стройся где душа пожелает. И даже не в том, что по весне невысокий берег будет заливать вода. Ещё десяток-другой лет назад даже августовская вода, самая низкая в году, скрывала то место, которое теперь заросло тальником. Вот почему так молод поднявшийся на левом берегу лес.

Русло реки медленно, но вполне заметно перемещается правее, и старики помнят те времена, когда кромка берега по левую сторону реки тоже была берегом, но берегом правым, а там, где сейчас идут по речному фарватеру гружённые стройматериалами баржи, тянулись дома примыкавшей к Колпашеву деревеньки Благино, или, как её ещё наывали, Саратовки. А на болотцах рядом местные охотники, бывало, стреляли с быстрых обласков уток и гусей.

Отнимая ежегодно у города по нескольку метров суши, Обь до неузнаваемости изменила высокий правый берег. Когда–то он отлого спускался к воде, но теперь его можно видеть таким только у речного вокзала. А выше по течению это совершенно отвесный песчаный обрыв. Время от времени ещё какой-нибудь кусок берега, подмытый водой, рушится вниз. Чаще это бывает в конце весны или в начале лета, когда заметно прибывает вода, и особенно в те дни, когда южный ветер гонит на яр волны.

В 1979 году, накануне майских праздников, в очередной раз обвалился край берега почти в самом центре города, в нескольких десятков метров от того места, где обрывается, упираясь в Обь, улица Ленина. Но случай оказался отнюдь не рядовым.

Со стороны реки, с лодок, можно было увидеть страшную картину. Из обрыва, метров с двух, торчали человеческие останки: руки, ноги, головы. Открывшийся срез захоронения имел размеры до четырех метров в ширину и до трёх метров в глубину. Трупы в могиле были сложены штабелями, и если верхние из них полностью истлели, то нижние сохранились на редкость хорошо. По сути дела, это были мумии желтовато-коричневого цвета. Лица, волосы сохранились в такой степени, что, по свидетельству очевидцев, можно было произвести опознание убитых - в затылковой части черепов были пулевые отверстия. Во многих черепах их было по два, причём второе часто приходилось на височную кость. Первыми обнаружили захоронение мальчишки. Черепа они закидывали в Обь, носились с ними, надев на палки, по городу.

Тогда-то всполошились и взрослые. На берег хлынул народ. Иные из верующих старушек шли туда с иконами. Милиция появилась только часа через два.

По случаю праздников не оказалось на месте кого-то из больших начальников, маленькие, явно не зная, что предпринять, ограничились тем, что выставили оцепление, чтобы не подпускать к обрыву людей. Впрочем, это не очень помогло. Захоронение в Колпашеве видели собственными глазами многие.

В дальнейшем события развивались следующим образом. Городские власти пришли в себя от первого шока. Уже в течение суток солдаты строительного батальона обнесли шурф забором, на помощь прислали дружинников, которые дежурили у могилы и на подступах к ней. Милицейский наряд оставался здесь и на ночь. А за забором начались работы по ликвидации захоронения.

Прошло немало лет, воссоздать объективную картину нелегко; мне самому эта история известна лишь по рассказам свидетелей. Их оказалось вполне достаточно, и всё услышанное было записано добросовестно, однако, избежать ошибок трудно. Но что в этом неожиданного? Что удивительного в том, что факты стали обрастать домыслами? Природа не терпит пустот, общество - беспамятство. На пустом месте всё равно что-то появится. Если нет здорового семени — вырастёт сорняк. Так кто в этом виноват?

Непростой вопрос: что, собственно говоря, я пытаюсь написать?

Документальный очерк? Слишком много предположительного, слишком зыбки факты, субъективна их оценка. Эссе? Язык противится попытке употребить слово, всё ещё ощущаемое чужеродным и манерным, когда речь идёт о том диком, что произошло не где-нибудь, а у нас, и что нигде более, пожалуй, произойти и не могло. Уверен, что отсутствием документальной определённости не преминут воспользоваться заинтересованные, скажем так, лица. Более того, подозреваю, что эти люди уже позаботились о том, чтобы документальных свидетельств не осталось и в архивах. Но большим злом считаю не возможные ошибки, а молчание, которым до сих пор была окружена страшная эта находка на берегу Оби. Так и прошу судить написанное: как попытку разобраться - всем миром - в том, что произошло когда-то в сибирском городе.

Поначалу, якобы, была предпринята попытка раскопать могилу с берега и вывести останки расстрелянных на автомашинах, но скоро от этого отказались. По той простой причине, вероятно, что конфигурация захоронения оказалась непростой (многие местные жители утверждали, что ям было несколько), а число трупов — достаточно велико. Использовать же технику на краю обрыва мешал подвижной песчаный грунт. И тогда было решено попросту размыть берег.

К яру подошёл мощнейший двухтысячесильный буксир серии ОТ. Буксир поставили кормой к берегу, намертво закрепив тросом лебёдки. На полных оборотах заработали винты, и отбрасываемая ими вода ударила под обрыв. Позже, для ускорения работ, рядом поставили второй двухтысячник...

Как уже было сказано, некоторые трупы сохранились удивительно хорошо. Почему? Во-первых, они находились в песчаной почве, что обеспечивало вентиляцию, необходимую для быстрого — в течение нескольких месяцев или года - высыхания тел. Во-вторых - при погребении использовалась хлорная (или, может быть, негашёная) известь. На срезе захоронения можно было видеть, что людские останки расположены послойно, и разделяют их настилы из досок и прослойки отвердевшей извести. Отмечался также сильный запах креозота. Наличие дезинфицирующих средств, видимо, оградило гниение трупов в нижних рядах.

Так вот, если черепа и кости, превращаясь в крошево при обвале куска берега, тут же шли ко дну, то легкие мумифицированные останки всплывали, и река несла их на виду у всего города, потому что большая часть Колпашева расположена ниже по течению: речной вокзал, и застроенный частными домами жилой район, именуемый Песками, грузовой порт...

В это время на Оби, кроме размывавших берег судов, находились ещё катера и лодки – для того, чтобы перехватывать трупы. Но их даже не вылавливали. Их топили, цепляя к ногам или к поясу металлические болванки или же кирпичи, которые складывали попарно и прикручивали проволокой. Именно к поясу – чтобы трупы не стояли в воде вертикально. Поступали и проще – крошили высохшие тела веслами.

Милиции в те дни работы хватало. Придавленные грунтом, некоторые трупы всплывали не сразу, а ночью, когда работы на реке прекращались. И, поэтому часов с четырёх утра, едва светало, милиция на катерах обследовала берега Оби и Канеровской протоки. Тем не менее, случалось, река уносила людские останки на многие сотни километров вниз по течению – до Новониколького и Прохоркина, что на севере Томской области.

Два мужских трупа в ватниках были доставлены в морг колпашевской больницы по недоразумению, если можно так выразиться. Отмокнув в воде, они стали беловато-серыми, волосы выпали, кожа отслоилась. Однако произвести вскрытие разрешено не было. Представители правоохранительных органов забрали и увезли их с собой. Известны также случаи, когда местные жители обнаруживали тела и, принимая их за утопленников, сообщали в милицию. Одному из колпашевцев Пескову собственный пес притащил к крыльцу найденную на берегу человеческую руку.

К 3 мая все было закончено.

Теперь на месте захоронения что-то вроде оврага, треугольником врезается в берег. Но внизу уже не вода, а намытый рекой песок. В этой удобной бухточке швартуются небольшие речные суда, на песке лежат чьи-то лодки. По откосу – другого подобного рядом нет - легко вскарабкаться наверх. Там мусорная свалка. Свалены в кучу ржавые жестянки, битые бутылки, старые тряпки. О могиле напоминают лишь торчащие из обрыва дощатые стенки подземных ходов – это был настоящий, вполне обустроенный подземный склеп.

Ширина оврага достигает метров двадцати пяти, вглубь берега он уходит метров на десять. Но это едва ли треть того, что можно было видеть восемь лет назад. Обь продолжает подмывать яр. Ещё через шесть-семь лет на этом месте будет плескаться вода.

2.

Хотя о существования могилы колпашевцы в массе своей до мая 1979 года даже не подозревали, вопрос о её происхождении не возник, потому что именно здесь, на месте бывшего пустыря, в середине тридцатых годов был построен городок НКВД.

Нынешняя улица Ленина в то время называлась иначе, зато пересекающая её улица Дзержинского сохранила своё название. Городок НКВД располагался как раз на их пересечении (если стоять лицом к Оби, то по левую сторону от улицы Ленина, на той стороне улицы Дзержинского, что ближе к реке.

Центральное здание – двухэтажное, сложенное из брёвен – стояло на самом перекрёстке торцом к улице Дзержинского. Здесь было парадное крыльцо. Здание НКВД замыкал с четвёртой стороны П-образный забор, который тянулся вдоль улицы Дзержинского метров на сто пятьдесят-двести. Забор был высок, что-то около четырёх метров; наверху, кроме того, была натянута колючая проволока. По одному из рассказов, к концу пятидесятых годов он был наполовину разобран и стал гораздо ниже. Так что, вероятно, забор был поставлен по-чалдонски, без гвоздей: для этого врывали столбы с вертикальными пазами, в которые затем вставлялись горизонтальные доски. Такой забор разобрать до нужной высоты очень легко.

Некоторое время над забором возвышались три сторожевые вышки. Две из них стояли по углам внутреннего дворика, третья – ближе к главному зданию, рядом с воротами, выходящими на улицу Дзержинского. Они всегда были заперты. Да и через двери парадного крыльца редко кто заходил в дневное время внутрь. Таким - молчаливым и мрачным – здание НКВД запомнилось большинству колпашевских старожилов. А оно, кстати, сохранилось доныне. В связи с размывом берега его перенесли на улицу Горького. Слегка перестроенное, обшитое свежим тесом, оно служит сейчас общежитием медучилища.

(Летом 2007 года, когда мы были в г. Колпашево, здания управления НКВД уже не было, снесли и его.)

...Тогда, в мае 1979 г., слухи Колпашево переполнили. Городским властям пришлось дать разъяснения. Не через печать, разумеется. Местная газета «Советский север» хранила – прошу прощения за малоуместный каламбур – гробовое молчание. Разъяснения были даны полуофициальные, никого ни к чему не обязывающие – через секретарей первичных парторганизаций, через профсоюзных работников, депутатов исполкомов и т. д. А сводились они к утверждению, что в обнаруженной и поспешно ликвидированной могиле были похоронены расстрелянные во время войны дезертиры.

Дезертиры? Странно, сибиряки – народ не слабодушный...

Давайте рассмотрим эту версию вместе, без горячки. Каковы были размеры захоронения? Думаю, масштабы проводившихся на реке работ говорят сами за себя, вряд ли подобная кутерьма могла подняться из-за двух десятков скелетов. От Алексея Николаевича Мальцева, заместителя председателя совета опорного пункта № 1, я узнал, что только его дружинники отобрали у колпашевских мальчишек 31 череп. А ведь мальчишек отогнали от могилы достаточно быстро.

Вполне достоверным является ещё такой факт: буксиры вымыли две приблизительно одинаковые по размеру ямы. С другой стороны слухи разрастались до совершенно фантастических цифр: говорили чуть ли не о 15.000 расстрелянных. Цифра неправдоподобно велика. Вспомните хотя бы о местонахождения городка НКВД и размерах центральной его части. Рискну предложить весьма осторожную оценку: расстрелянных была не одна сотня, но в пределах тысячи (ошибся автор, убитых было 1445 человек). Не многовато ли дезертиров для маленького сибирского городка, в котором по переписи 1938 года проживало 14.857 человек? Правда, Колпашево был центром района, возникшего на месте Нарымского округа, но заселён он был, прямо скажем, не густо. Да и какой смысл свозить в Колпашево дезертиров и тайком, так, чтобы никто и никогда об этом не слышал, расстреливать их, если единственной целью подобных акций во все времена было установление в армии и обществе железной, беспрекословной дисциплины военного времени. Вообще, как могло процветать дезер-тирство среди коренного населения Сибири, если это практически неизбежно должно было повлечь за собой репрессии против остальных членов их семей?

Тогда, может быть, речь идёт о каких-то пришлых людишках, которые пробрались сюда из западных районов страны? Как? Через топи и тайгу – немыслимо. А единственный путь – по Оби – всегда находился под жестким контролем.

Спецпоселенцы? Да, во время всеобщей коллективизации в Нарымский округ было сослано немало семей раскулаченных. О масштабах высылки, кстати, косвенно свидетельствуют цифры невероятного роста площади пахотных земель за счёт раскорчёвки леса и осушения болот: в 18 раз она увеличилась в 1939 году по сравнению с 1911 годом. И это при обеспечении землей в 1929 году по 0,8 га на одного едока в хозяйствах единоличников и по 1,4 га в коммунах.

А вот данные научных сотрудников Колпашевского филиала Томского крае-ведческого музея: спецпереселенцев было 192.000 человек, причём число выживших в течение первых двух-трёх лет составляло, вероятно, 40 процентов. Последняя цифра ошеломляет, но не забывайте, при каких обстоятельствах спецпоселенцы попадали в сылку: либо в холода, по зимникам, либо (чаще так оно и было) на баржах в короткое северное лето. А устраиваться приходилось на голом месте, со стариками и детишками на руках, с минимумом посевного материала и без опыта того, как можно растить на болотах хлеб.

И было бы наивно думать, что среди репрессированного крестьянства не было озлобленных людей. Не могло не быть. Но вплоть до 1943 года, то есть, пока в войне не произошёл коренной перелом, спецпоселенцев вообще не призывали на фронт.

Конечно, это всего лишь общие соображения. Но можно привести и конкретные свидетельства весьма и весьма информированных людей. Александра Матвеевича Большакова старые колпашевцы помнят хорошо, хотя тот уже давно перебрался в Томск, где и удалось его разыскать. Большаков в своё время занимался хозяйственной и партийной работой, в годы войны был председателем РИК (РИК- Райисполком) г. Колпашево. И вот он, Александр Матвеевич, знает об одном единственном случае дезертирства. У Большакова удивительно ясная память, несмотря на почтенный возраст (он 1899 года рождения), а вот тут, к сожалению, фамилию человека, о котором идёт речь, забыл. История тогда произошла следующая. Некто Тимофей, немолодой уже охотник, был призван в армию в конце 1941 года, но по повестке не явился, укрывшись в тайге. Через год был всё-таки пойман и осуждён. Однако и его не расстреляли, а от-правили на фронт в штрафную роту.

Ещё один факт, который с версией о расстрелянных дезертирах никак не согласуется: в могиле встречались останки женщин.

Короче говоря, разъяснения горкома партии очень напоминали неловкую отговорку. Или, если избегать излишней категоричности: возможная толика правды была использована для того, чтобы создать общую неверную картину. Цель – не встревожить тихую жизнь – достаточно прозрачна, и если не является простительной, то, во всяком случае, понятна. Но, таким образом, фактически взвалили на колпашевцев грех массового дезертирства. Цель оправдывает средства? Зачем же так собственный народ срамить?

Впрочем, сами колпашевцы в россказни о дезертирах не очень-то поверили. Люди здравые убеждены, что могила на берегу – следы ежовщины и бериевщины. Бог даст, усовестятся компетентные органы, откроют свои ведомственные архивы – узнаем, что давно имеем право знать.

Расстрелы явно носили групповой характер – как это и было на самом деле в конце тридцатых годов. Вспомните дощатые настилы (ещё их называли «коробами»). Размеры каждого такого «короба» составляли 3 – 4 метра в длину, 2–3 метра в ширину и немногим более метра по вертикали. Видимо, когда тела расстрелянных заполняли такой объём – а укладывали убитых плотно, «валетом» - их засыпали хлорной известью для предотвращения гниения, затем закрывали настилом из досок. Ясно, что держать открытыми продолжительное время такой полусклеп-полумогилы было просто невозможно.

Дезертиров расстреливали открыто, часто – перед строем. Здесь же убивали тайком, воровски. В некоторых «коробках» была отдельно собрана одежда. То, что она не попала в магазин, через который распродавали реквизированные вещи (подобный магазин в Колпашеве существовал), может свидетельствовать в пользу того, что среди уничтоженных были местные жители, и органы НКВД позаботились о том, чтобы избежать любой утечки информации. Доводилось слышать, что среди найденной в могиле одежды была и такая, которая в сороковые годы из употребления вышла: армяки, лапти.

Наконец, мне известен случай, когда умершего в 1943 году во внутренней тюрьме подследственного похоронили на городском кладбище. Речь идёт о Белягине Парфёне Яковлевиче. После 6 месяцев пребывания в НКВД он скончался и был вместе с двумя другими умершими арестованными похоронен в общей могиле, в одном ящике на троих вместо гроба. Могилу родственникам позже показали.

Если в колпашевской могиле были захоронены останки невинно замученных людей, как тогда расценивать то, что произошло на обском берегу восемь лет назад? Да иначе как повторным убийством и не назовёшь. Когда-то были истреблены люди, а четыре десятилетия спустя – сама память о них и останки... Если это не варварство, то что же тогда называть варварством?»

 

А вот другой документ

 

Я приведу статью кореспондентки И. Тимофеевой в газете «ВН» за 8 января 1991 года «Кто и когда был расстрелян в Колпашево?».

Акт об исполнении. Собщаем подробности.

«Вопрос, поставленный в материале «Колпашевское дело» («ВН», 30 ноября 1990 года), тогда остался без ответа. И вот я снова в областной прокуратуре. Мои собеседники - начальник следственной части Н. А. Попов и следователь по особо важным делам В. С. Абакумов, расследовавший уголовное дело по факту разрушения Колпашевского захоронения. Между нами на столе - тот самый список. По запросу прокуратуры Новосибирское управление КГБ предоставило список лиц, осуждённых к высшей мере наказания - расстрелу, приговор в отношении которых приведён в исполнение Нарымским Окружным отделом НКВД по Западно-Сибирскому краю в Колпашево. Сорок страниц, 1445 фамилий. Когда я шла в прокуратуру, внутренне готовилась. Но, честно сказать, трудно передать смятение и тревогу при виде столбцов фамилий, не просто даже переворачивать эти листы.

...О чем может рассказать такой список? Семидесяти трёх лет принял смерть Пётр Макарович Мальцев, с ним в тот день – 8 декабря 1937 года - ещё 98 человек. Через два дня десятки других - А. И. Воробьев, родившийся в 1915-м. А вот ещё моложе – Алексей Петрович Фролов (год рождения 1918), Егор Сергеевич Ходырев (1917). Кто эти люди? В чём их вина?

Тьма.

Даты рождения и расстрела свидетельствуют: большинство принявших смерть в сибирском глухом городке – самого трудоспособного возраста – 30 – 40 - 50 лет. По фамилиям русские, татары, украинцы, немцы, поляки, финны.

Кузовниковы Григорий Степанович и Всеволод Григорьевич, Мелешко Абрам Семенович и Семен Абрамович. Судя по датам жизни – отцы с сыновьями. Женщин в списке немного. Вот мелькнуло имя: в группе за 8 января 1938 года- Наталия Степановна Прохорович. 18 апреля этого же года расстреляны немцы – сорок человек: Штромбергер Карл Александрович (33 года), (Замечание автора. Карл был позднее расстрелян. Это был старший брат его Александр Александрович Штромбергер. Он был вместе с моим дедом арестован 18 января 1938 году и расстрелян вместе с ним 1 апреля, а Карл Александрович Штромбергер был арестован 3 июля 1938 года и расстрелян вместе с моим отцом), Гросс Давид Фридрихович (25 лет), Тиц Вильгельм Иссакович и Гертруда Дмитриевна, похоже муж и жена. (В это время, 1 апреля 1938 года, расстрелян и наш дедушка Шварцкопф Василий (Wilhelm) Филлипович, сидевший тогда в Колпашево. Примечания автора)...

В этот же день приняли смерть поляки, среди них Адам Петрович Юницкий, Станислав Осипович Новицкий. Все эти люди были...

- Мы о них знаем только одно - они были расстреляны в Колпашево, - объсняет Н. А. Попов. – Список составлен по актам приведения приговоров в исполнение. Сведений о местах захоронений нет, да и кто их в те годы указывал... Кто эти люди, как складывалась их судьба до этого? Был Западно-Сибирский край с центром в Новосибирске. Позднее архивы краевого управления НКВД разделили по областям. Насколько мне известно, дела отправлялись по месту отбытия наказания. Мы узнаем, безусловно, кто из этих людей реабилитирован. В стране в последние годы этот процесс идёт активно. Важно выяснить, может быть, кого-то надо ещё реабилитировать, а кто-то этого и не заслужил. Поэтому мы отправляем список с запросом в Томское управление КГБ. Нужна точность, добавляет В. С. Абакумов, Томское общество «Мемориал» собирается ставить памятник в Колпашеве, с именами безвинно пострадавших, собирает деньги... Всё должно быть проверено.

(Примечание автора. Памятника нет. Не выполнили обещание. Мы с братом в июле 2007 года возложили цветы у камня, где должен быть установлен будущий памятник жертвам репрессий.

- Родственники расстрелянных в годы репрессий, даже имея на руках справки о реабилитации, как правило, не знают, где погибли и захоронены их близкие. Могли бы они ознакомиться с этим списком?

- После выяснения всех обстоятельств данные о тех, кто был расстрелян в Колпашеве и позже реабилитирован, мы передадим в общество «Мемориал», - отвечает Н. А. Попов.

- А как идёт следствие по факту разрушения захоронения в 1979 году? Есть ли новые данные? В прошлый раз мы говорили о допросах по поручению Новосибирской прокуратуры Е. К. Лигачёва и бывшего начальника Томского УКГБ К. М. Иванова.

Вместо ответа мне дают прочитать протоколы.

Из протокола допроса Лигачева.

«Собщения... я получил в начале мая 1979 года от начальника управления КГБ по Томской области Иванова К. М... Я тут же позвонил в ЦК (Центральный Комитет КПСС) тов. Суслову... (Секретарь ЦК по идеологии в то время, прим. Автора). Он сказал мне, что ему уже звонили из КГБ, и партийным комитетам вмешиваться в это дело не следует. (Нашему поколению известно, что когда партия говорит вмешиваться не следует, значит запрещено об этом писать, всё оставить как есть, это компетенция КГБ. Прим. автора.)

В тот же день состоялся мой разговор с Ю. В. Андроповым. (Начальник КГБ СССР). Он сказал мне, что действительно этой проблемой будет заниматься центр и местные органы КГБ. Хочу отметить, что ни обком КПСС и ни Колпашевские партийные органы никакого участия в мероприятиях по ликвидации захоронения не принимали. (Разрешите, уважаемый Егор Кузьмич Лигачёв, не поверить вам, что обком и горком никакого отношения не имели к ликвидации захоронений: партия всегда руководила всеми делами! Это же известно! Замечания автора.)

На вопрос, почему не было произведено перезахоронение трупов, могу ответить так: в то время в стране был период свёртывания реабилиационного процесса и не могло быть даже речи о предании гласности случившегося. По сложившемуся тогда порядку такие мероприятия старались осуществить без привлечения общественного внимания... Теперь по прошествии лет и таком резком изменении нашего общественного сознания, когда многие вещи и проблемы стали пониматься совершенно по-другому, конечно же, надо было перезахоронить останки погибших вне зависимости даже от того, кто там похоронен. Не говоря уже о том, что там, как стало известно, захоронены жертвы репрессий 30-х и последующих годов. Теперь о случившемся можно только сожалеть».

Из протокола допроса Иванова

На вопрос, как и почему было принято решение уничтожить захоронение, следует ответ: «Решение принималось совместно как городскими властями, так и партийными органами, КГБ и милицией, а также органами прокуратуры. Никто единолично никакого распоряжения не давал. (Вот правдивый ответ на заявление тов. Лигачёва, что партийные органы никакого участия не принимали; Лигачёв пытается и здесь выгородить партийных работников, примечание автора).

Захоронение было уничтожено именно таким путём, потому что произвести это иначе... было невозможно из-за необычности места захоронения: высокий крутой яр, который каждую минуту мог обрушиться. (Это неправда. Ответ дал правильный Лигачёв на предыдущей странице. Покойников можно было без риска выкопать и перезахоронить. Там слежавшийся песок. Прим. автора).

Иванов называет фамилию ответственного работника КГБ в Москве, которого он поставил в известность о случившемся. Именно он прилетел из Москвы с целью «разобраться в ситуации, проконтролировать единственно ли возможно принятое решение». Иванов называет другие фамилии секретарей Томского обкома Мельникова и Бортникова. Последний приезжал на место события «...для партийной поддержки в принятии решения, так как, повторяю, ситуация обсуждалась коллегиально».

- Прошли годы, не все допрошенные могут точно, в деталях вспомнить, что тогда происходило, - объясняет Попов. – И поэтому возможны противоречия в показаниях. Думаю, понятно, какая обстановка сложилось тогда, в мае 1979 го-да, в Колпашеве. Для того, чтобы нормализовать психологический климат, был проведён партхозактив, (партийно-хозяйственный актив) где объявили, что в захоронении находятся трупы дезертиров, расстрелянных в годы войны. Следствие не закончено, поэтому не все фамилии мы можем называть, выводы делать рано. В прокуратуре республики решается вопрос о передаче дела в Военную прокуратуру.

... Да, мы теперь знаем - уничтожались миллионы. Трудно представимая для нормального человеческого сознания цифра. Но когда, вот как сейчас, видишь имена в списке, узнаёшь о сроке отпущенной жизни, остро осознаёшь: это было, это сделали с нашим народом в нашей стране. Прошлое нельзя отрезать. Хотим или не хотим - оно пронизывает настоящее, достигает нас в будущем. Когда иной раз слышишь сейчас: «Хватит, сколько можно о репрессиях», понимаешь – зло тех лет не рассеялось, оно поражает беспамятством, нравственной глухотой и через пятьдесят лет».

 

Из воспоминаний бывшего старшего следователя отдела УКГБ Томской области А. И. Спраговского о пересмотре архивно-следственных дел граждан, репрессированных в 1936-1938 гг. 1990 г. Северск.

«Полагая, что настал период гласности и правдивого освещения истории прошлого, в феврале 90-го года я обратился в УКГБ по Томской области с просьбой поднять названные дела. Я ошибся в своих надеждах. До сих пор ширма, за которой творились произвол и беззаконие, не раздвинута. Очевидно, есть ещё люди, которым это не выгодно. Потребуется какой-то период времени, чтобы были раскрыты архивы НКВД». (Архивы Сибири. 1936-1937. Конвейер НКВД. Стр. 392.)

Вот что написал мне заместитетель начальника Управления ФСБ России по Томской области И. В. Голоскоков в письме от 09.02.2007 г. № 1137 в ответе на моё письмо, где я просил ответить на 5 вопросов. На четыре вопроса он ответил, а на пятый, где я просил, чтобы выслали «Анкету арестованного», написал следующее: «Одновременно информируем Вас, что, согласно ст. 11 закона Российской Федерации № 59 «О порядке рассмотрения обращений граждан» от 02.05.2006 г. в случае, если в письменном обращении гражданина содержится вопрос, на который ему многократно давались письменные ответы (Подчёркнуто автором письма Голоскоковым) по существу в связи с ранее направленными обращениями, руководитель государственного органа вправе принять решение о безосновательности очередного обращения и прекращения переписки с гражданином по данному вопросу.

В связи с вышеизложенным ставим Вас в известность о прекращении переписки с Вами»

Зам. начальника Управления (подпись) И. В. Голоскоков.

Да, мне ранее выслали выписки из «Анкеты арестованного», а не саму «Анкету». В выписке из «Анкеты» было отражено пять пунктов из 17 в «Анкете арес-ованного». Копию анкеты я получил только после личного посещения г. Томск.

На мою просьбу принять меня во время посещения Управления господин Голоскоков ответил отказом. Я убедился, что ширма, за которой творились произвол, насилие и беззаконие, не раздвинута. Очевидно, есть на это причины. Есть ещё работники силовых структур, которым это невыгодно. Потребуется ещё какое-то время, чтобы раскрыть архивы НКВД. А мне приходится пользоваться воспоминаниями бывших сотрудников. Будем ждать.

Проанализировав выше приведённый заготовленный в КГБ проект Постановления Политбюро ЦК ВКП(б) с пометкой т. Игнатьева «Подождать» и более позднее Указание КГБ № 108 сс (1955 г.) «О порядке рассмотрения заявлений граждан»...», а также неполные и одинаковые ответы на мои запросы в различные государственные инстанции России (СССР) о причине, дате смерти и месте захоронения моего отца, приходишь к выводу, что органы НКВД, возможно, ещё при жизни Сталина приступили к проведении операции по затушёвыванию своих варварских преступлений по массовому расстрелу в годы репрессий. И для обдумывания и проведения этой работы отвели себе достаточно большой срок. Органы НКВД составили справки (может и списки) расстреляных, указав произвольно выдуманные причины и даты смерти гораздо более позднего периода и отправляли их в ЗАГС(ы) по прежнему месту жительства. Там эти данные, как положено, вносились в книги актов гражданского состояния, которые хранятся вечно, как реальные факты, подтверждённые справкой солидной организации (Факт фальсификации ведь не указывался). НКВД как бы отмежевался от судьбы уничтоженного и ответов на назойливые вопросы его родственников. А указав место смерти «в местах заключения», навсегда скрыл место содержания в заключении и места смерти. И на все последующие запросы, хотя и через 100 лет, по вопросам даты и причины смерти и места захоронения в любой орган будет всегда приходить, как и положено, от вечного хранителя этих данных ЗАГС(а), только с разной датой выдачи свидетельства. А работники органов безопасности будут продолжать скрывать свою фальсификацию и действительные факты событий, в расчёте, что таких настырных докапываться до истины спустя 70 лет после происшествий уже немного и скоро совсем не будет. И до того периода будет ещё достаточно много «голоскоковых», берегущих честь мундира своей организации, и которые будут искусно уходить от назойливых просителей с их неприятными вопросами.

И правдой будет то, что написано пером в ЗАГС(е), а не пулей в застенках НКВД и даже в справках в архивах этого ведомства. Внесения записи в Актах ЗАГС(а), наверно, останется уже тайной самого ЗАГС(а).

В органах продолжают скрывать дела, сделанные их предшественниками. Почему? Одна из причин, я думаю, в том, что многие люди продолжают сочувствовать работникам НКВД. Многие работники силовых структур являются знакомыми, родственниками тех палачей. Ведь в органах тех лет работало более миллиона человек, вместе с семьями – это несколько миллионов, для них в существовании ГУЛАГ(а) нет ничего ужасного. А если учесть партийный и государственный аппарат и их семьи? Леонид Млечин пишет в книге «Председатели КГБ. Рассекреченные судьбы» стр. 374: «...Что же удивляться, если в обществе существуют противоположные точки зрения на сталинские репрессии, ГУЛАГ и органы госбезопасности? Сколько в государстве было генералов НКВД – МГБ – КГБ, сколько было надзирателей в лагерях и тюрьмах, сколько следователей клепало расстрельные дела! Но что произошло с их детьми? Кем они выросли? Как относятся к своим отцам? Осуждают? Проклинают? Или, напротив, восхищаются ими?» (Читайте Приложение № 37, кто руководил в карательных органах.)

Ещё очень-очень много лет потребуется, чтобы изменить мировоззрение этих людей к критическому и объективному отношению деяний коммунистической партии, самой коммунистической системы в СССР и её органов всех структур власти. И этого не сделать никакими декретами и судилищами. Для этого требуется время. Ускорить этот процесс объективной оценки могут только профессиональные историки и писатели, пишущие на исторические темы. При фактически безвозвратной потере коммунистической партией своего монопольного статуса руководящей и направляющей роли общества, изменении соцстроя и переходе на капиталистический вызывает непонимание недоступность множества исторических материалов в спецархивах России для профессиональных историков и жертв режима.

 

 

 

↑ 701