А. Штоппель

О том, что надо ехать в колхоз, школу жизни, было известно, конечно, всем. Наиболее предусмотрительные успели запастись медицинскими справками, другие, хитрые, но недостаточно больные, после каникул постарались опоздать в институт, чтобы заодно опоздать и в колхоз. Честно говоря, основная масса ехала все-таки с удовольствием. За новыми впечатлениями. За романтикой – за чем же еще ездят в колхоз?

Для городских это было замечательной возможностью свалить из дома, нагуляться вволю, заодно и с одногруппниками познакомиться поближе. Для деревенских, то есть обитателей общаги, жизнь практически не менялась, только жилищные условия становились еще хуже, но им было не привыкать.

В "колхозные" места везли на автобусах. Сбор назначили ближе к полудню, так как надо было дождаться прибытия автобусов и собрать как можно больше студентов, что с утра было нереально. Собравшиеся к назначенному часу томились в институте в ожидании решения нерешенных организационных вопросов. Отъезд из-за этого несколько раз переносили, но студентов не отпускали, обещая, что автобусы вот-вот прибудут.

Парни, уже немного представлявшие будущие условия, cкидывались на винно-водочные изделия, без которых, как они считали, в "колхозе" делать нечего. Главным организатором закупок был Юрка. Он собрал достаточную сумму и вдвоем с еще одним "гонцом" сбегал в магазин. Закупленное вино было тщательно спрятано в отдельной сумке от взглядов вездесущих преподавателей.

Команда садиться в автобусы вызвала суматоху - прозвучала неожиданно. Каждый старался побыстрее занять более удобное место - ехать предстояло около двух часов. Еще большую сумятицу вызвали рюкзаки и сумки. Оба автобуса были заполнены хаотично и быстро. Те, что прихватили нужную сумку с вином, устроились в первом "Пазике" и заняли все задние места.

Убедившись, что автобусы заполнены, замдекана дал зеленый свет. Неуклюже переваливаясь, "Пазики" вырулили на дорогу и направились в неизвестные дали, именуемые "колхозом". Сидящие сзади достали игральные карты и начали рубиться в "дурака". Почти вся компания была в сборе, не хватало только севшего во второй автобус Юрки и Алексея, который "клеил" новую симпатичную одногруппницу, пришедшую к нам с предыдущего потока.

Парни зазывали Алексея, но все было бесполезно, похоже, он ничего и никого, кроме этой девушки, не замечал. В окна автобуса был виден второй "Пазик", который не отставал, но и не обгонял нас. Пока дорога проходила по асфальту и не было пыли, хорошо были различимы шофер и пассажиры второго автобуса. Впереди возле водителя все время стоял несчастный Юрка. Он обреченно, с неземной печалью и страданием, смотрел в окна первого автобуса.

- Как же так, я здесь, а друганы там, и сумка с вином тоже.

Стоит заметить, что оба автобуса ехали без сопровождающих преподавателей и представителей деканата. Водители все время держали руки на баранке и следили за дорогой. Студенты были предоставлены сами себе. Сидящие впереди девчонки что-то активно обсуждали, парни резались в дурака, травили анекдоты, громко ржали, заставляя девушек постоянно оборачиваться.

И тут Анатолий привлек наше внимание:

- Смотрите, Юрка во втором автобусе страдает. Наверное, из-за вина. Вот ведь пролетел, вино здесь, а он там.

- Мужики, а что мы всухую едем. Ехать еще долго, надзирателей нет. А не выпить ли нам? Все веселее будет! - внес соблазнительное предложение бесшабашный Виктор.

- Мужики, может потерпим, а то Юрка обидится, - безуспешно пытался образумить всех и себя Сергей.

- А что ждать, неизвестно, как там по приезду будет, - аргументированно высказался рассудительный Антон.

Предложение поддержали с "большим трудом" - достали пару граненых стаканов, откупорили первую бутылку. Все выпили по разу, позвали выпить и сидевшего впереди с «дамой сердца» любвеобильного Алексея.

Алексей отказался. Это было удивительно. Похоже, он был основательно ранен стрелами Амура, поскольку стремился отмежеваться от выпивавших друзей. Парни не сдавались, звали присоединиться. К чести Алексея, он выдержал испытание, не поддался соблазну - очень пытался произвести впечатление на девушку.

Парни расслабились... Вредный Виктор „догадался“ показать в окно бутылку и наполненный стакан, чтобы Юрка увидел, что пьют купленное в складчину вино. Это было слишком - соль на раны страдающего Юрки. Парни вошли в кураж.

- Юрку жалко, но сам виноват.

Так, играя в карты и допивая общее вино, мужики добрались до места, в деревню Новорождественку... Юрка обиделся не на шутку, сказал, что обязательно здесь чего-нибудь добудет, но ни с кем не поделится. Но обижался отходчивый Юрка недолго. Еще бы! Получив постельное белье и угол, парни снова стали собирать деньги, так как и магазин был, и в магазине было...

Вечерняя всеобщая гулянка ознаменовалась появлением гостей – студентов механического факультета ТИСИ. Студенты-механики, извечно страдавшие из-за отсутствия на факультете девушек, сразу обратили на них внимание и вечером пришли знакомиться.

Первоначальная неприязнь "архитекторов" была легко преодолена. Механики уезжали через пару дней в город. Пригласив прибывших "колхозников" в гости, они, как бы невзначай, предложили покурить "травку". Большинство не проявили интереса, по традиции считая пьянство меньшим пороком. Спиртные напитки в кругу друзей были для архитекторов и ближе, и родней.

Утром следующего дня с похмельным синдромом студенты прибыли на завтрак в столовую, после чего подались к конторе местного совхоза. Девушкам выпала "хлебная" доля - им предстояло работать на току. Парней бросили на горящий объект - на строительство мастерских, вернее, на расширение существовавших мастерких.

Итак, молодые люди под предводительством директора вышли на стройку, которую было трудно назвать стройкой. Ничего не происходило, никто не работал. Бетонные колонны, связанные балками, частично объединенные стенами... Крыши не было. Ветер гулял по нагромождению бетонных конструкций, натыкаясь на поддоны кирпичей и сложенные в штабеля мешки с цементом, укрытые грязным тентом от дождя.

Объемы работ впечатляли!

Нужно было достроить наружные стены, поднять перегородки. Крыша тоже входила в объем работ... Короче, надо было успеть закончить коробку до зимы, чтобы открытые со стороны пристройки мастерские могли нормально работать зимой. Освещение, вентиляция и всякие производственные оборудования предполагалось сделать зимой.

- Нужно достроить и закрыть здание до снега, - сказал нам немногоословный директор и мрачно подытожил, - пока не выполните задачу, обратно в город не уедете.

На вопросы ошалевших студентов: "Почему мы? Как? Мы же не умеем", директор их "успокоил": «Стройку начали „шабашники“, но мы с ними расстались. Командует пара профессиональных строителей, вам нужно только помочь. Справитесь!»

Профессиональные строители должны были появиться на стройке только через два дня, и студентов-"колхозников" оставили работать одних. Учитывая объемы, парни сразу же принялись достраивать начатую перегородку. Самые шустрые схватились за мастерки, предоставив остальным месить и подносить раствор.

Каждому хотелось "увековечить" себя в кирпиче. Удивительно, но это доставляло молодым строителям удовольствие. Жалко, перегородка получилась немного кривой и на следующий день завалилась. Первый блин получился комом.

Через пару дней бригаду молодых людей представили "наставникам" - Васе Носкову и шабашнику Виктору. Виктор был здоровяком лет тридцати пяти, может, сорока. Он выглядел типичным "шабашником", какие бродят по дорогам и весям и пытаются всюду заработать "свой длинный рубль". Загоревшее лицо, богатырская фигура и крепкие руки говорили о том, что работать он умеет. Из-под выгоревшей на солнце кепки смотрел хитрый изучающий взгляд. Было понятно, что он высоко ценит себя и работу, и бесплатно ничего делать не будет. Эту жизненную позицию он нам сразу и изложил.

Вася Носков был прямой противоположностью. Росточком – «метр с кепкой», весьма худощавый и хлипкий мужичонка лет пятидесяти с лишним. Крепко облысевшая шарообразная голова делала Васю похожим на Гурвинека. Был он, не в пример статичному Виктору, подвижен и суетлив. Василий постоянно балагурил, пересыпая речь различными поговорками и нецензурными фразами. Одетый в замусоленную фуфайку, он напоминал зека. Оказалось, так оно и было. Вася Носков «отмотал» уже несколько сроков, профессии каменщика выучился на зоне и за годы работы на народно-хозяйственных стройках превратился в профессионала высокого класса. Профессионалы доброй улыбкой оценили завалившуюся перегородку - плод трудов горе-каменщиков.

Вася пообещал, что всех будет учить класть кирпичи, но выучить на профессионального каменщика не обещал.

- Понимаете, - шёл мат-перемат, - мужики. Это не на инженера учиться, тут талант нужно иметь ...

Первый день под руководством шабашников прошел суетно. Виктор и Вася, как бывалые тренеры, перебирали состав бригады, пытаясь добиться максимальной отдачи. Всеобщему желанию парней делать кладку они не поддались и разделили обязанности. Один должен был месить раствор на небольшой бетономешалке. Другие – носить раствор носилками к рабочим местам. Остальные таскали кирпичи. Вася Носков и Витя легко справлялись с кирпичами и раствором. Это говорило о том, что студенты еще не совсем освоили свои рабочие профессии.

Первое, что наиболее легко усвоили архитекторы, - «строительный язык» Васи Носкова. Оказалось, что на «строительном языке» все гораздо понятнее и доходчивее. Вечерами у всех болели руки и ноги, что было естественно. И парни, чтобы восстановиться, покупали и пили вино, пока еще были деньги.

Посиделки за столом неизменно переходили в танцы под купленный вскладчину еще на Большой Земле кассетный магнитофон «Электроника». Из двух привезенных с собой кассет одна уже через неделю была «зажевана» и приказала долго жить. Получалось, что все вечера и все танцы проходили под аккомпанимент одной-единственной кассеты. Песни с кассеты впечатались в память и до сих пор не забыты.

„Heart of Glas“ BLONDIE

„Confusion“ ELECTRIC LIGHT ORCHESTRA

„If You Can’t Give Me Love” SUZI QUATRO…

Детали вечеров трудно сейчас вспомнить, да и стоит ли вспоминать. Разбор вечерних полетов производился по утрам. Вчерашние «герои» клялись, что больше так чудить не будут, но вечера без «чудес» не проходили.

Бывший зэк, а теперь вольный каменщик Вася Носков стал частым гостем у молодежи. Он, похоже, очень хотел стать настоящим наставником. Вечерами болтался пьяным по деревне в домашнем виде. Надетая поверх майки фуфайка в комплекте с вздутыми на коленках штанами-трико завершались калошами на босу ногу. Было похоже, что он вышел на секунду по нужде и забыл вернуться в дом. «Наставнику» Васе вечера с молодежью нравились. Молодежь, поначалу противившаяся этому, постепенно смирилась с его визитами, тем более, что он не засиживался, а шел в гости к другим. Наверное, к этому давно уже привыкла вся деревня.

Вася уютно усаживался на деревянную скамью у входа под окнами квартиры студенток и всех девушек развлекал двусмысленными каламбурами. И еще Вася Носков любил петь частушки. Хриплым голосом он старался петь погромче, чтобы могли оценить слушательницы. Частушки изобиловали матом и заставляли студенток краснеть. Они жаловались парням, а чем могли они помочь?..

Моя милка, как бутылка,

Я и сам, как пузырек, -

пел с задором Вася, с особым смаком вытягивая следующие нецензурные строчки. Он был рад сидеть на скамейке в фуфайке и калошах, смолить крепкие папиросы и задирать симпатичных девиц. Под фуфайкой умудрялся носить длинный кухонный нож, который, похоже, стащил у какой-то незадачливой деревенской хозяйки. Было совершенно непонятно, как этот ножище размещался под фуфайкой. Когда он грозился перебить врагов и в азарте выхватывал, как саблю, нож, это выглядело, как фокус. Парни - от греха подальше - старались его не заводить.

Бывший зек с удовольствием делился тюремным опытом: как правильно заваривать чефир, как добывать спирт из гуталина и болгарской зубной пасты. У студентов кончались деньги, и потому это были очень полезные советы. Когда однажды девушки с возмущением обнаружили, что у них исчезла зубная паста, молодые люди поняли, что кто-то поторопился воспользоваться Васиными советами - им оказался «шустрый» студент Виктор. В общем, Василий Носков бескорыстно «учил пацанов жизни» и, наверное, многому научил...

Проведя свою воспитательную работу, «наставник» в приподнятом настроении шел ночевать к «своим женщинам», которых, по его словам, было полдеревни.

Пьянка-гулянка без него продолжалась заполночь. Одни прямым ориентиром шли спать, другие искали приключений. Но и те, и другие просыпались утром под ненавистный будильник - начинался рабочий день.

Кое-как умывшись, парни двигали в столовую, где съедали стандартный завтрак и, взбодрившись крепким чайком, тянулись на стройку. Мастера-каменщики обычно были уже на месте, сидели на деревянном поддоне и смолили папиросы. Прищурившись, смотрели на помятых студентов и весело переглядывались.

- Явились, бездельники. Опять со вчерашнего дня все больные. Ничего-ничего, работа вылечит. Она и не таких лечила.

Распределив всех по рабочим местам, мужики поднимались на строительные леса. Деловито постукивая мастерками, подчищали вчерашние огрехи, рубили кирпичи для заполнения узких мест.

- Ну, давайте, давайте раствор! Что-то не проснетесь никак.

Первый замес был всегда излишне долгим. Ноющие от постоянной усталости руки не слушались. Лопата сама по себе была непомерно тяжелой, а если ее наполнить песком, становилась совсем неподъемной. А мешки с цементом и ведра с водой? Но мускулы постепенно разогревались, ноющая мышечная усталость отступала, молодость брала свое, и работа начинала спориться.

Парни грузили цементный раствор на носилки и на полусогнутых ногах тащили его к каменщикам. Каменщики, как привилегированные мастеровые, занимались кладкой. Делали они это лихо, в одно касание. Казалось, так красиво они могли бы работать и с завязаннымм глазами. Каменщик Вася Носков, с неизменной папироской в зубах, объяснял, что на зоне и не такому научат, что с тех пор, как он выучился там на каменщика, ему довелось построить немало зданий, от свиноферм до жилых домов. Он уверял, что сможет построить «хоть мавзолей».

- Каменщик, вот это профессия, с ней не пропадете. А что студенты учитесь, неизвестно еще, что из вас получится. Архитекторы... ... ... – и дальше шли маты.

И вот уже выросли наружные стены. Приступили к внутренним стенам и перегородкам, и профессиональные «шабашники» дали возможность поработать каменщиками и юным «колхозникам». Парни старались оправдать доверие, к тому времени они уже многому научились. Научились и фирменной «колодцевой» кладке, позволяющей экономить строительные материалы и время, а заодно и избавляться от строительного мусора. Молодые люди уже неплохо держали в руках мастерок, или кельму, как говорят профессионалы.

Уборочная страда заканчивалась. Заканчивался «колхоз» и для девушек- архитекторов, которые с удовольствием отбыли вскоре в город на автобусе. С ними уехал преподаватель ТИСИ, отвечавший за студентов в «колхозе», и медик, следивший за здоровьем.

Преподаватель кафедры рисунка, с первого дня не нашедший общий язык с парнями, благоразумно отошёл от проблем строительства и руководил только женской половиной. Парни, свободные от опеки, «попали» под тлетворное влияние «шабашника» Васи Носкова и опускались в глазах преподавателя все ниже и ниже, чему, как ни странно, были даже рады, так что отсутствие «командира» никто не заметил.

Отъезд студента-старшекурсника медицинского института Александра Белова было намного заметнее, так как архитекторам стал настоящим другом. Он обитал в одной квартире с остальными парнями и стал активным участником всех «культурных» вечеров. Александр обладал тонким чувством юмора и часто баловал студентов смешными историями из своей практики на скорой помощи. Белов отбыл, потому что начались занятия в медицинском. Парни сдружились с ним, и после «колхоза» не раз встречались за чаркой «чая».

Да, официально колхоз закончился... В деревне Новорождественка осталась только группа, брошенная на строительство мастерских. Им казалось, что их предал деканат, предал институт и предал весь мир. В мире была благодать, и только группа усталых воинов-студентов продолжала воевать на строительстве мастерских...

Холодало, шел октябрь.

Парни переехали в квартиру девушек, что была больше и, как оказалось, теплее. К тому же, в ней был работающий водопровод. Даже малые улучшения условий жизни воспринимались как благо. «Аборигены» повеселели...

В «переезде» были задействованы матрасы с постельным бельем и сумки с личными вещами. Кровати с голыми сетками все еще стояли. Парни сворачивали матрасы в рулон и сразу же переносили их. Когда свернули матрас Виктора, пооткрывали рты: куркульский характер стал виден во всей красе. Под матрасом в изобилии лежали бумажные и полиэтиленовые пакетики с горстками, «жменьками» чайной заварки. Не то, чтобы он любил чаевничать, - он чай курил. Попробовав «травки» у студентов-механиков, он заразился. Халява была всего лишь раз, а платить за удовольствие было выше сил - деньги уходили на вино, - и изощренный ум Виктора нашел альтернативу. Он попробовал курить чайную заварку. Чай был грузинский - где ж в деревне было взяться цейлонскому и индийскому? Самокрутка дымила не меньше, чем папиросы и махорка, но это был совсем другой запах. Студент убедил себя, что это очень хорошо. Он пребывал в придуманной им «нирване» и пытался убедить в этом остальных. Парни посмеялись, но оставили его в покое.

- Курит чай, ну и пусть себе курит...

Оказывается, он везде, где было возможно, тырил чайную заварку. Там горстку возьмет, тут шепотку отсыплет, там остатки приберет... Прятал пакетики под матрасом, готовясь к зиме, как запасливый хомячок. Вдоволь насмеявшись, студенты умилялись трогательной заботе «хомячка». На вопрос, собирается ли он эти запасы везти в город, Виктор не ответил.

Трудовая эпопея одичавших студентов продолжалась...

Начали укладку бетонных плит на крышу. Это было очень ответственное и зрелищное занятие. На выходные позвали «подкалымить» крановщика из соседней деревни. Громадный автокран крепился «ногами» на твердой основе, фиксировал положение, и начиналась магия... Словно белые птицы, огромные плиты поднимались светлыми бетонными плоскостями в синее небо и медленно опускались на место. Укрытые плитами мастерские сразу приобрели вид казематов, и пространство под крышей резко потемнело. Это было грустновато, но мы понимали, что приближаем завершение нашего «колхоза»...

Следующие дни парни работали на крыше. Необходимо было поднять наружные стены по всему периметру, чтобы закрыть с торцов плиты перекрытий и вывести на проектную отметку парапет. Работа была той же самой, только всё усложнилось - строительные материалы надо было доставлять наверх.

Помятые ведра с раствором и кирпичи подавались наверх исключительно рабским способом. Постоянно держать на стройке автокран совхозу было не по карману, труд студентов был намного дешевле. Парни строились в цепочку-конвейер, заполняли путь от кирпичных поддонов по лесам до самой крыши. Кирпичи летели наверх непрерывной рекой. Попробуй отвлечься - кирпич прилетит, не успеешь увернуться. Когда все наконец-то собирались наверху, напряжение переходило в силовые состязания.

Кто больше всех сможет унести кирпичей за раз? Азарт заводил, рекорды непрерывно обновлялись под восторженные крики. За месяц студенты настолько накачали свои мускулы, что были уверены в победе. Рекорд состоял, кажется, из четырнадцати силикатных кирпичей. Призом была бутылка вина, которая все равно делилась на всех. К сожалению, этот рекорд не был занесен в книгу рекордов Гиннеса - о её существовании мы тогда еще не знали.

Октябрь катил, термометр с каждым днём опускался все ниже. По утрам замерзали лужи, а народной стройке не было конца. Мужики приходили в общагу и уже не переодевались - оставались в рваных робах и штанах, перехваченных проволокой. Они перестали бриться – не для кого. Разговорный лексикон уменьшился до матов. Студенты дичали...

Почти неделя ушла на заполнение швов между бетонными плитами, на кирпичные парапеты, утепление и защиту кровли. Обрабатывали внутренние стены и перегородки. Убирали строительный мусор. Готовили здание к зиме. Привезли деревянные оконные рамы, наружные и внутренние ворота, но это уже не входило в реестр работы парней. Зашитые и утепленные окна, двери и ворота, закрытая полиэтиленом поверх изоляции крыша позволяли пережить зиму.

«Колхоз» заканчивался... В это верилось с трудом. Руководство совхоза искало и находило, чем еще занять молодых людей. В морозном воздухе кружились первые снежинки. Во дворах вечерами слышался визг свиней, пахло паленой щетиной - деревенские приметы наступающей зимы. «Колхозники» в негнущихся робах поверх свитеров отчаянно пытались согреться. Грязные верхонки не спасали рук, приходилось постоянно держать их в карманах. Работы, собственно говоря, уже не было - было ожидание конца кошмара, по имени «колхоз».

И вот пришел день «расчета»... Парни с утра подчистили расписанные «фресками» стены, сдали завхозу матрасы, подушки и постельное белье. У Виктора снова обнаружились чайные заначки, но теперь это было всем «по барабану». Усталым «колхозникам» хотелось получить зарплату и поскорее уехать в город, но на утренний рейс опоздали.

Зарплату выдавали до обеда, оставалось дожидаться вечернего автобуса. Но, так как столовой уже не было, было решено устроить прощальный обед и обмыть «такую тяжелую» зарплату. Купили вскладчину вина, хлеба, консервов и немного колбасы. Продуктов набрали только на обед, а вот вина взяли про запас: дорога длинная, холодно, надо согреться.

Слух о том, что студенты получили зарплату и купили много вина, мгновенно пронесся по деревне. Вася Носков с Виктором и еще парой местных собутыльников зашли «попрощаться». День зарплаты для них еще не настал, нельзя было упустить случай поесть и выпить нахаляву. Они принесли пару банок солений и шмат сала втайне от жён. Зашел с ними и знакомый по стройке красномордый сварщик, получивший кличку «Борман» - наверное, оттого что чем-то был похож на Визбора.

«Обед» получился более долгим, чем ожидалось. Сначала выпили вино, что предназначалось для обеда, потом расправились с запасами на дорогу. Весь день студенты находились в эпицентре «культурной» жизни. Оказалось, их очень полюбили все жители и никак не хотели с ними расставаться. Пришлось еще раз бежать в магазин. Бывшие «колхозники» купили вина снова про запас. Гулянке не было, казалось, конца...

Незаметно стемнело. На улице крупно повалил лохматый снег. Засидевшиеся гости напрочь выбили студентов из колеи. О том, что надо ехать, вспомнили неожиданно. Суетливо схватив рюкзаки и сумки, не застегиваясь, побежали по снежному вихрю к обшарпанной бетонной остановке.

Вроде бы, успели... До отправления - чуть больше пяти минут. Единственное, что смущало - отсутствие других пассажиров. Неужели никто в город ехать не хотел? Странно... Минуты ожидания тянулись вечно. Автобус не появлялся. Его не было ни через десять, ни через двадцать минут... Одетые не по погоде, студенты основательно промерзли. Проходившая мимо бабуся разочаровала страдальцев известием, что автобус уехал минут на десять раньше обычного.

- Здесь это нормально, надо заранее приходить, - добила она все еще веривших в «автобус» студентов.

Это была катастрофа! Следующий рейс - только утром. Затуманенный мозг отказывался в это верить. Ну, прямо заколдованное место - этот «колхоз»... Компания незадачливых пассажиров развалилась. Большинство потянулось назад в общагу. Потерянный Сергей решил дожидаться утреннего автобуса здесь, чтобы уж точно уехать. Юрка и Антон договорились с пьяным «Борманом» ехать в город на мотоцикле с коляской. Они доехали до окраины деревни, протрезвели и возвратились в общагу. Сергей тоже вернулся, в легких кедах ждать до утра было слишком холодно. Добирался он по снегу. Похоже, зима пришла окончательно...

Хмурые мужики сидели на голых сетках и смотрели куда-то вперед или, скорее, внутрь себя. Несколько парней вяло резались в карты. Магнитофон сипло тянул надоевшую за месяц кассету. От безысходности и тоски и исключительно, чтобы согреться, решили ополовинить дорожный запас... Спали плохо, боялись проспать утренний рейс. Договорились нести вахту - рисковать не хотели. Провести еще день на «колхозной зоне» было выше сил...

Никогда еще рейсовый автобус «Новорождественка-Томск» не видел более счастливых пассажиров. Автобус несся через белую метель в город - домой!.. «Колхозники» стояли и сидели сзади, в самом тепле... Всю дорогу балагурили, перекрикивая шум мотора. Они были веселы, довольны и пьяны, что «колхозная эпопея» осталась позади...

Уезжала и часть городских, тосковавшие по нормальной жизни. Деревенские, что жили в общаге, продолжали праздновать... Там решительные мамы и невеста Антона нашли их «тепленькими». Сергей уехал в деревню навестить родных, что было не самым лучшим решением. Лучше, наверное, было ехать через недельку – надо было привыкнуть к цивилизации, так как «строительный» лексикон напрочь заменил нормальное общение. Говорить приходилось рваными фразами, так как связующие слова произносить вслух было стыдно. Сдержать их было невозможно - и довольно долго.

- Ну, студент, рассказывай, как «колхоз» прошел? Чем он запомнился?

- Ё... в п... на х... он, этот ваш «колхоз»! Извините...