Елена Гриненвальд

За узким окном – серокаменный, в белых пятнах, обрыв, и ели в снегу. Хоть бы раз шелохнулась стрелка часов. Платье легкое, до колен, белое, сопровождает плавно каждое движение. Волосы до сих пор пахнут гарью. Глаза черные, с едва видной голубой каемкой, губы красные, как кровь. А в остальном – бела и чиста, как снег. Ходит, задумчивая, по коридорам, вдоль тонкостекольных окон, отделанных по верхам витражами, кружится в неслышной музыке по залам с готическими потолками. В замке одна, единственная. Когда солнце кладет красные свои лучи на полы крупной каменной кладки, то садится она у самого широкого окна в башне и неотрывно смотрит на большой красно-розовый шар, который, закатываясь за ели, постепенно угасает. Здесь всегда зима, только сменяется иногда солнце на тучи и снегопады. Но солнца, кроме закатов, она не любит, а при тучах лежит неподвижно, и только в снегопады ей, кажется, весело, а более всего в метель, потому что так откликается ее природа. Гнется она вся и поднимает руки, и крутится вокруг нее непонятно откуда взявшийся пепел, и аплодируют ее дикому танцу книги старыми желтыми страницами.

В иные дни чертит что-то мелом на полу в трапезной и в подвале, где решетки и цепи, и плачет, и смеется, и шепчет что-то. А мимо одной комнаты на третьем этаже в роскошном правом крыле всегда проходит. Не открывается дверь в спальню, где большая кровать с богатым покрывалом, столики с резными ножками и большие вазы, кресло в углу, камин и полки с книгами. Не ложится на вещи пыль, не меняются они и не стареют.

Морозно, должно быть, но, сколько он уже не чувствует холод. Сколько?.. Конь не ведает усталости, куда ни скачи – везде только поля снеговые и деревья, тонкие, неуверенные, что переживут зиму. На перевязи у широкоплечего всадника рог, но звук его траурен, и не трубит больше воин, потому что никогда не было отклика. Подбивка у его плаща соболиная, а доспехи высверкивают на сером свету печального солнца за неплотными облаками, полностью затянувшими небо. Меч лежит в ножнах, заждавшись битвы. И встретить бы неведомого врага, сразиться с ним один на один. В который раз напрягает под широкими черными бровями темно-вишневые глаза мужественный всадник, стараясь угадать показавшееся движение. Но это ветер, который единственный лишь его постоянный спутник. Нет ему пристанища, и этот день никогда не кончается. Трет он в руках кожаные поводья и чешет доброму коню гриву. Снаряжение у него богатое, а на нагруднике у него герб – вот, страна, твой король. Только исчезла знакомая, с детских лет изученная, страна, превратившись в сплошь белое, прерывистое неровными грядами деревьев, поле.

Она, ждет ли своего короля? Никак не идут из головы ее слова: «Мы встретимся обязательно, у нас будет дочь». И плакала, и прощалась. Как же так? Она ведь всегда все знала.

Сколько раз искал он дорогу домой, и казалось ему, что видит он башни замка. Но все обман, призрачные дымки темнеющего к линии горизонта неба. К тому же, ныла иногда невыносимо левая лопатка.

Куда же все подевалось, было много верных людей, и пейзаж менялся, но когда все переменилось? Он не мог вспомнить.

Автобус дрогнул, испустил из себя облако едкого пара и с усилием устремился вперед. За окном замелькали размытые желтые, красные стены домов, сугробы с торчащими беспомощно черными деревьями. Раздробленный гололед, окаймляющий бордюр, казалось, сам по себе скользит по асфальту, исчезая под громоздким капотом.

В наушниках негромко раздавались Gorillaz и настроение у него было такое расслабленное, немного хотелось есть и курить, - а больше никаких проблем. Скоро уже и остановка, он встал, подошел к ступенькам и, вытащив из кармана куртки десятку, протянул ее кондуктору. Улыбнулся ей, сухо ему кивнувшей, и взялся за поручень – сейчас автобус начнет тормозить и выделывать маневры, чтобы протиснуться к остановке через толпу прочего транспорта. Инстинктивно он обернулся на салон автобуса, в котором были заняты всего лишь несколько сидений, и увидел ее. Девушка с немного детскими чертами лица и невероятно серьезным взглядом смотрела на него. На ней была голубая куртка с меховым воротником, темные волосы едва виднелись из-под крупной вязки белой шапки. Примечательнее всего были ее глаза – чистого голубого цвета, с бирюзовым проблеском даже в тусклом свете зимнего дня. Она смотрела так, будто это было совершенно нормально разглядывать человека в упор. Вероятно, она задумалась о чем-то, потому что вдруг она, словно бы поймав себя на этом, два раза растерянно моргнула и перевела взгляд на окно.

Хлопнула открывшаяся дверь. Парень, нагнувшись, быстро спустился по ступенькам и погрузился в коричневый придорожный снег. Он проводил взглядом отъехавший автобус, едва угадывая за мутным стеклом белую шапку.

Он резко откинулся на спинку компьютерного кресла, которое мягко амортизировало удар. С наслаждением потянулся, левой рукой потер уставшие от долгой работы глаза. Закрыл голубое экранное окно и выключил ноутбук. Электронные часы на краю стола показывали первый час ночи. Вот он и закончился, этот день. Один из множества дней.

Чтобы немного размяться, он встал с кресла и прошелся по комнате. Затем он подошел к окну. Ясная декабрьская ночь – на холодном небе далекие точки-звезды, а внизу алмазной крошкой переливался снег в свете фонарей. Глядя на этот блестящий зимний мир, ему вдруг показалось, что в комнате нестерпимо душно. Он открыл форточку, втянул чуть пощипывающий, холодный воздух и с нетерпением открыл все окно. Прохлада атласными лентами заструилась вокруг его груди, рук, шеи, налегла на лицо, перебрала игривой волной короткие темные волосы. Пальцами он собрал снежок на откосе, поднес к губам и осторожно лизнул. Мир был величественен и прекрасен.

Казалось, глубокая синь, спускавшаяся с неба, проредила и прояснила его мысли, сделала их отдельными, легко различимыми.

На душе было уверенно и спокойно. Пожалуй, слишком спокойно. Чем бы ни были наполнены его дни, дни веселого молодого человека, в них было все так гладко, так предсказуемо. Они казались волнами, набегающими и отступающими обратно.

Он вспомнил цитату из фильма «500 дней лета», который так любила его бывшая девушка – «большинство дней в году ничем не запоминаются. Они начинаются и они заканчиваются». Кстати, почему они расстались? Он и не помнил даже, два года прошло. Ясно одно, он, слава Богу, не любил ее. С тех пор было много знакомств. Много подруг и никаких серьезных отношений. Он даже и не пробовал с ними встречаться. Его семейное положение в Контакте оставалось неизменным – «не женат». Никаких «активных поисков» - это отдает бездарным пикапом.

Он не страдал и никогда не задумывался. «Всему свое время» - так он любил отвечать, неизменно улыбаясь. Только сейчас, еще ощущая на руках растаявший снег, и видя перед собой эту хрупкую снежную красоту, он остро ощущал, как ему не хватает какого-то чувства.

Почему-то ему вспомнилась девушка из автобуса. Сейчас, пять дней спустя, в памяти всплыло, как она сначала пристально смотрела, а потом вдруг смутилась и отвернулась. Как можно быть столь серьезной, когда у нее такие милые детские черты лица?

Дверь в комнату приотворилась.

- Денис, первый час ночи, ложись уже спать! Холодно тут у тебя… Зачем ты открыл окно?

- Проветриваю. Сейчас лягу, мам.

Закат растекался плавленым золотом по ее чуть подрагивающим зрачкам. Она сидела на каменном полу, обхватив колени руками. Солнце было ярким, прожигающим, но черными бездонными дырами были ее глаза. Какая адская боль… В языках костра сгорела последняя надежда тепла. Пусть без него ей не радостна была больше жизнь, но и в смерти не было прощения.

«Королева, Ваш муж пропал без вести» - нет приговора более тяжелого. Молодая красавица разделяла с ним жизнь, разделила с ним и смерть. Но смерть только разлучает, и даже будучи по одну сторону хрупкой границы физического бытия, они оказались порознь. Она чувствовала его, скачущего среди бесконечных полей, но была замурована в этих каменных стенах. Наверно, это и есть чистилище, думала она, потому что никогда не появился в этих пространствах высокородный подлец, виновник ее мучительной смерти. Она была готова уступить ему власть, но не свою честь. Он объявил ее ведьмой, это было несложно доказать. Зимний ветер долго еще носил звуки труб глашатаев над степями, где безвестно погиб королевский отряд. Пока костер разгорался, она смотрела пристально на предателя, который выглядывал лишь в проеме балконной двери второго этажа замка и не смел выйти, потому что чувствовал – так наступает вечность. Она не проклинала его – его заклеймила любовь, на священность которой он посмел посягнуть. В темнице она потребовала себе икону Святой Девы – и с тех пор не переставала молиться. Стражники перешептывались: разве могла бы ведьма молиться? Но власть и сила главного советника погибшего Короля была велика.

Боль исчезла вдруг, в миг, и ее крик отразился полногласным эхом в тронном зале. Постепенно возвращалось зрение, и она стала различать сияющий в лучах восходящего солнца готический потолок. Она долго лежала, но более ничего не происходило. Тогда она встала и отправилась по пустому замку искать мел.

Конь лежал, подогнув под себя ноги, и он тоже лежал в снегу, наблюдал за то собирающейся, то рассеивающейся дымкой на небе. А она тоже здесь? Почему-то ему казалось, что да. Он не мог найти ее, и это изводило его. Возможно, их разделяли годы, которые он не мог преодолеть. Интересно, как сложилась ее судьба – она, дитя природы, никогда не любила власть. Вряд ли она взялась за правление, но у него в замке остался верный друг, главный советник, который всегда с приязнью относился к Королеве и не стал бы ее принуждать ни к затворничеству, ни к монашеству. Вернулась ли она в те края, где они однажды встретились? Уехала ли туда, где никто и не знал ее? Любила ли еще кого?

Дымки на небе рисовали странные силуэты. Ни одна судьба единственно любимой не казалась ему правдивой. Было что-то неестественное во всех этих домыслах. Так нелепо… и двух лет не прошло, а смерть, вскользь упомянутая священником на свадьбе, уже разлучила их ...

А что было до нее? Пустота, хуже этих снежных песков, хотя жизнь казалась заполненной.

На небе определенно что-то менялось – один край свода был уже явственно светлее другого. Ветер, казалось, обрел определенность направления – он нес коричнево-дымчатые облака от светлой полоски горизонта. Темными тучами они уже двигались к другой стороне небосклона.

Королю, как трудны бы ни были времена, надлежит обратиться к свету. Погладив морду коню и заглянув в его помутненные бесцветные глаза, он поднялся.

Жуткий пронизывающий ветер метал колючки-снежинки в лицо. Немного подрагивая под толстой курткой, он с осторожностью поднялся по скользким ступенькам. Книжный магазин встретил его теплом и запахом свеженапечатанной бумаги. Он стал неторопливо прогуливаться вдоль стеллажей с книгами, рассматривая броские обложки, внутреннее посмеиваясь над некоторыми названиями и постепенно отогреваясь. Он любил книжные магазины и, хотя обычно приходил уже за определенной книгой, часто подолгу задерживался. Его любимым занятием было – взять наугад с полки книгу, открыть ее на любой странице и начать читать. Прочитав страницу, в сущности, уже можно было точно сказать – хороша ли книга.

Он подошел к полкам с фэнтези, ища среди авторов Сапковского. Странное чувство охватило его вдруг, внимание стало рассеиваться и буквы в фамилиях авторов складывались медленно в полноценные слова. Он огляделся вокруг. Наискось, в проходе, он встретил знакомый лучисто-голубой взгляд, который в ту же секунду вспорхнул и разлетелся брызгами под черным рядом ресниц. Девушка торопливо прошла дальше, скрывшись с другой стороны стеллажа.

Денис повернулся вновь к авторам. Сглотнул. Сначала это напряжение, а потом этот взгляд – как удар током. Любопытство взяло в нем вверх – он быстро нашел нужную книгу и, стараясь не скрипеть ботинками, подошел к стеллажу. Но девушки уже не было. Тогда он быстро вышел к центру зала. Она стояла перед стендом с календарями на следующий год. Он приблизился, делая вид, что его тоже заинтересовали календари, но не успел он сделать шаг и встать задумчиво рядом с ней, как незнакомка резко развернулась, столкнувшись с ним. Книга выпала у нее из рук. От удивления у нее слегка приоткрылся рот. Он произнес сквозь зубы «извините» и поднял книгу. Обложка, украшенная изображениями горгулий и двух рыцарей на конях с поднятыми копьями, носила название «Мифы и легенды Средневековья». Протягивая ей книгу, он, немного глупо улыбаясь, спросил:

- А почему не Древней Греции?

- Предпочитаю Средневековье, - сдержанно ответила девушка и удалилась.

Денис проводил ее взглядом до кассы. Его взгляд снова уткнулся в затылок белой шапки. Он видел, как продавщица пробивает календарь с готическими замками. Перед тем, как выйти, девушка подарила ему неясный задумчивый взгляд.

«Снегурочка. Римский-Корсаков», - пронеслось у него в голове.

Играла спокойная тихая музыка, свет был приглушен, от их столика шел аромат горячего шоколада. Блондинка, чуть наклонив голову, слушала брюнетку, которая что-то неторопливо рассказывала, задумчиво трогая то ложку, то ручку от чашки.

- Он почему-то улыбался… Я увидела, что он идет к полкам с фэнтези и тихонько пошла за ним. Я только дошла до стеллажа, как тут он будто почувствовал мой взгляд и резко обернулся. Мне стало так неловко, я быстрее ушла. Через другой проход, чтоб он меня не увидел, я вернулась в центральный зал, там висели календари на новый год, а я давно уже себе присмотрела один. Я думала побыстрее взять его, расплатиться и уйти, пока тот парень не вышел и снова не увидел меня. И вот, представляешь, взяла я свой календарь, поворачиваюсь, а он тут как тут, стоит прямо за моей спиной. Я от неожиданности даже книгу выронила. А он, значит, поднимает ее, а я как раз покупала в тот день «Мифы Средневековья», помнишь, я тебе о ней рассказывала, так вот, поднимает он ее и спрашивает « А почему не Древней Греции?»

Блондинка слабо улыбнулась и отхлебнула шоколад, не отводя заинтересованного взгляда от подруги.

- И глупо так, но я чего-то испугалась и ответила холодно, что люблю больше Средневековье… Я выходила и посмотрела на него еще раз, а он так и стоял, растерянный и удивленный.

- И, конечно же, у тебя нет ни его имени, ни номера телефона? – спросила подруга, чуть приподняв брови.

Девушка разочарованно поджала нижнюю губу и покачала головой.

- Ну, по-крайней мере, я рада, Лесли, что ты вышла, наконец, из той эмоциональной комы, в которой была, после того как вы расстались, и начала замечать, что в мире полно парней, кроме твоего ненаглядного уродца.

Лесли укоризненно посмотрела на подругу.

- Извини, - недовольно буркнула та, потом, не удержавшись, все же добавила: но это так.

Задумчивая брюнетка на это ничего не ответила. Она взяла ложку и съела несколько кусочков десерта.

- Слушай, - обратилась к ней подруга заговорщическим тоном, - а ты уже решила, как будешь отмечать Новый Год?

- Не знаю, честно говоря, я еще даже не думала…

- А давай с нами? Мы с Максимом устраиваем вечеринку у него на даче, будет куча народу, повеселимся, отдохнем! Будет классно!

Лесли с сомнением посмотрела на сияющую подругу и, виновато улыбаясь, протянула:

- Я давно не бывала на вечеринках.

- Тем более, ты должна прийти! – убежденно сказала блондинка.

- Думаешь?

- Определенно, да.

Лесли посмотрела на окно. Даже через затемненное стекло было видно, как падает крупный снег. Ей вдруг почему-то стало весело и хорошо на душе.

- Хорошо. Ты права, действительно, мне надо развеяться.

Снег за окном метнулся куда-то вверх и тут же опал стремительным пушистым дождем на улицы. Две подруги за столом разговаривали о чем-то, улыбаясь, оживляясь, жестикулируя, а снег то замирал в вихре, то гнался за ветром по тротуару, он удобно устраивался на ветках деревьев, прихорашивался в свете огоньков новогодних гирлянд, которыми с каждым днем все больше украшали город.

В этот день на круглое желтое солнце набежали невесомые, молочные облачка. Как мистическая дымка, они закручивались вокруг солнца, поглощая его сияние. Сейчас оно было более похоже на дневную луну, а луну она не видела давно. Ночи над ее замком стояли безлунные.

Дымка набегала быстро, она плотно простиралась по небу, слой за слоем и уже задевала верхушки елей.

Однако бледная Королева не обращала никакого внимания на ели. Ее взгляд неподвижно застыл на камине, в котором плясал огонь. Как в старые добрые зимние вечера, когда замок был полон живых людей. Она стояла в оцепенении. В огне сгорела ее человеческая жизнь. Зачем он явился, если она не звала его?

Чем плотнее становилась дымка, тем тусклее был свет и тем ярче мерцал красно-рыжим пламенем огонь. Наконец, она обрела способность двигаться и мысли ее потекли плавнее. Огонь – это великая очищающая сила. В нем буря страстей, конец которых – вечный покой. Она шагнула к камину и протянула руку. Но огонь не откликнулся, он продолжал бегать искристыми язычками по стенам камина и отбрасывать желтые тени на пол. Тогда, перебарывая себя, ведьма нагнулась и всунула руку в огонь. Пламя безвредно касалось ее кожи, не вызывая у девушки никаких ощущений. Разочарованная и озадаченная, она села на каменный пол рядом с камином. Наверняка, комната наполнялась теплом, но она этого не чувствовала.

- Пожалуйста, спаси меня, - обратилась она к огню и в смертельной усталости положила голову лбом на колени. Ей вспоминалась земная жизнь, суета, заботы, волнения, радости и смутное ощущение вечности, царящей над всем. Теперь она была частью чего-то бесконечного, однако, очевидно, не вечности. Определенно, более всего этому месту подошло бы название чистилища, потому что тягостно-долгое ощущение преддверия чего-то не отпускало ее.

Дом был полон гостей, из колонок, расставленных по всем комнатам, гремела музыка.

Приглашенные продолжали прибывать. Дверь открылась и впустила трех молодых людей. Почувствовав тепло, Денис довольно крякнул и принялся развязывать шарф. К ним подошел Максим, пожал руки, весело поприветствовал. Денис снял ботинки, выпрямился, начал расстегивать куртку и вдруг замер. В конце коридора стояла с широко распахнутыми глазами его Снегурочка. По ее лицу было видно, что для нее их встреча такая же неожиданность, как и для него. Девушка, наконец, развернулась и прошла в комнату.

- Кто это? - тихо спросил Денис у Максима.

- Где? – Максим начал оглядываться.

- Девушка в сером платье, которая только что прошла в комнату.

- А, - Максим довольно улыбнулся, - это Лесли, хорошая подруга Кристи. Кристи наконец удалось вытащить ее.

- Вытащила? Она что, не ходит развлекаться? – удивленно спросил Денис.

- Раньше ходила. Ну, потом знаешь, у нее произошла какая-то неприятная история с парнем, и она замкнулась. Целыми днями сидела дома и читала книги. Теперь-то, надеюсь, она вернется к нормальной жизни.

Максима позвали в комнате, и он исчез в дверном проеме. Денис начал также ходить по комнатам и здороваться с теми, кого знал. Наконец, он дошел до комнаты, где скрылась девушка. В ту же минуту, как он остановился у входа в комнату, из толпы вынырнула Кристи, нетерпеливо схватила его за руку и потащила за собой. Она подвела его к голубоглазой Снегурочке. Она выглядела смущенной и нервно теребила свой расшитый пайетками клатч.

- Денис, познакомься, это Лесли, - сказала Кристи, озорно сверкнув глазами, - Лесли, это Денис.

- Очень приятно, - немного натянуто произнес Денис, вспоминая их последнюю встречу.

Девушка улыбнулась и приятным голосом произнесла: Мне тоже.

- Ну, я вас оставлю, - быстро произнесла Кристи и исчезла.

Несколько секунд прошло в молчании, они избегали взгляда друг друга и не знали, что сказать.

- Здорово они тут все устроили, - произнесла, наконец, Лесли.

- Да. А ты давно знаешь Кристи?

- Мы подруги с детства, - робко улыбаясь, сказала девушка.

- Ясно… А мы с Максимом учились вместе в школе.

Девушка улыбнулась чуть шире. Пауза опять начала затягиваться.

- Я пойду, посмотрю, не нужна ли Кристи моя помощь, - сказала Лесли, чуть наклонив голову.

- Да-да, конечно, - согласился Денис и посторонился, давая ей пройти. Несколько секунд он пребывал в растерянности. "Да что же это я! " - и он направился на кухню, вслед за девушкой.

Музыка продолжала греметь, несмотря на людей, которые уже спали на диванах и в креслах. Несколько человек продолжали самозабвенно танцевать. Приближался первый рассвет нового года.

Денис ходил по комнатам, заглядывая в лица людей. Ощущение того, что сказка этой ночи, освещенной лучистыми глазами прекрасной незнакомки, может подняться вместе с солнцем в небо и больше никогда не вернуться, мучило его. До того, как после боя курантов все отправились пускать фейерверки, они находились вблизи друг друга, перебрасывались пустыми фразами и шутками. Потом, когда они снова вернулись в дом, она сначала разговаривала о чем-то с подругами, затем танцевала. Несколько парней приглашали ее на медленный танец, и она танцевала, но танцуя с кем-то, она казалась по-прежнему одинокой. Сказочно-голубой лед не таял в ее глазах, хоть и не сходила улыбка с ее узких светло-розовых губ. Ближе к двум он задремал в кресле, так и не решившись пригласить ее. Снились ему высокие ели в снегу и солнце в молочной дымке.

Он искал ее. Не найдя на первом шумном этаже, он осторожно поднялся на второй. Дверь в темную комнату была неплотно прикрыта. Он заглянул, огляделся, в комнате никого не было. Прежде чем закрыть дверь, он заметил вдруг чей-то силуэт на балконе. Неслышно он приблизился к окну и понял, что не ошибся. Дверь на балкон также была приоткрыта, он вошел.

Лесли оглянулась, улыбнулась и тихо произнесла:

- Привет.

Денис улыбнулся ей также, широко и радостно:

- С новым годом!

Девушка негромко рассмеялась.

- Я не помешаю?

- Нет, - все с той же спокойной улыбкой сказала Лесли и чуть подвинулась, - проходи.

- Смотришь на рассвет?

- Да, - девушка немного замялась, но потом сказала все же доверительно, - знаешь, утром первого января всегда бывает немного грустно. Как когда отпускаешь воздушный шарик в небо и знаешь, что он никогда больше не вернется.

Денис смотрел на нее не отрываясь. Снегурочки не было. Перед ним была волшебница, сотканная из ванильных снежинок и звездной пыли, нежная и добрая.

Лесли, почувствовав его взгляд, повернула к нему голову.

- Тебе не холодно? – спросил Денис. Девушка слегка покачала головой, опустив пушистые ресницы.

- У тебя такие необычные глаза. Ну, точнее, цвет глаз, - произнес он.

- А-а, - ее губы расплылись в улыбке, и чуть извиняющимся тоном она объяснила: это цветные линзы. У меня упало зрение в прошлом году, и я начала носить линзы. А теперь вот решила купить цветные. Так веселее.

Денис удивился: А какого цвета у тебя на самом деле глаза?

- Да знаешь, то серого, то голубого, смотря как свет падает.

- Понятно. А с таким цветом глаз ты на средневековую колдунью похожа, - сказал Денис, надеясь, что ссылка на любимое Средневековье понравится девушке.

Лесли, вспомнив сцену в книжном магазине, немного покраснела и смущенно улыбнулась.

- Ты, наверно, подумал тогда в магазине, что я ужасно злая.

- Нет-нет, совсем нет, - запротестовал Денис.

Они ненадолго замолчали.

Светлая, желтоватая полоса становилась все шире у горизонта.

- Средневековье это должно быть действительно интересно. Честно говоря, я не так уж много помню о нем из курса истории. Может, мы как-нибудь встретимся, и ты расскажешь мне что-нибудь о нем?

Ресницы девушки дрогнули, короткий косой взгляд метнулся на Денис и снова на рассвет.

- Да, - ответила она, не узнавая свой голос, - да, конечно. Все новогодние праздники я собираюсь провести дома, так что можем как-нибудь встретиться в городе.

- Отлично, - тихо выдохнул Денис вместе с белым облачком тепла, - здесь холодно. Пойдем лучше вниз, выпьем кофе?

Девушка согласно кивнула, отрываясь от перил.

Тропинка, ведущая средь огромных сугробов, более не превращалась в замкнутый круг, и новые пейзажи бодрили всадника, не знающего усталости. Он жаждал знать, что будет впереди и гнал коня. Чувство странной радости теснило его грудь, как раньше теснило сильно бьющееся сердце.

Вдруг внезапный поворот и сугробы кончились. Не останавливая коня, пораженный всадник застыл в седле – впереди был замок, и чем дальше мчался конь, тем больше он становился. Король вспоминал, как покинул этот замок, уходя навсегда. Значит, там должна быть она.

Юная ведьма чертила знаки на пепле, и вдруг они стали наливаться белым золотом. Она вскочила, не веря своим глазам. Слова сами исходили из ее рта, горячая молитва той силе, могущественней которой нет, лилась из ее души. Ей вспомнилось, как она прощалась с любимым у ворот, и он целовал ее в губы и в лоб.

Королева бросилась к лестнице, и взметнулись вслед за ее стремительными движениями волосы и белые одежды.

По лестнице она не бежала уже, а летела, отталкиваясь лишь иногда от ступенек.

Конь делал гигантские скачки, взрывая за собой снег. Едва только он переступил границу кованных ворот, как пламя выбило стекла верхних этажей. Замок вдруг оказался в агонии огня. Соскочив с коня, Король бросился к дверям. Ведьма, по другую сторону, бежала скорее по воздуху, чем по камням. Он распахнул дверь и тут же увидел ее невероятные глаза. Ее руки опустились в его и губы оказались так близко.

Все залил серебряный снежный свет.