Ольга Зайтц

(автобиографическое эссе-репортаж)

За окном медленно, словно нехотя, розовеет студёный зимний рассвет. Мороз рисует на стекле причудливые узоры. Но что значит стужа, если Верена Зайтц – самая счастливая девушка на свете? Совсем скоро она станет женой Давида Вебера, замечательного парня, вместе с которым работает на заводе. Впереди – целая жизнь, и наступающий 1941й год наверняка принесет им счастье.

У Давида Вебера, уроженца Республики Немцев Поволжья, в конце года заканчивается заводская бронь, и он наконец-то сможет уйти на фронт добровольцем. В обеденный перерыв Давид бежит в райком комсомола с уже готовым заявлением. Люди в форме берут листок, многозначительно переглядываются и обещают рассмотреть заявление в кратчайшие сроки. А вечером в комнату Давида и Верены вваливаются четверо крепких мужчин с суровыми лицами и предъявляют ордер на обыск. Давиду заявляют, что его бронь, истекающая в конце года, якобы закончилась две недели назад и весь этот срок он проживал в Москве незаконно, что, по законам военного времени, является серьёзным преступлением. Верена оказывается ещё большей «преступницей». В её шкатулке с документами найдено свидетельство о рождении, где чёрным по белому написано: Верена Теодоровна Зайтц, немка. Между тем замуж она выходила как Вера Фёдоровна Зайцева, русская (ее родители, напуганные немецкими погромами 1915го года, на несколько лет вывезли детей из Москвы в Украину, откуда вернулись с уже новыми документами). Давиду и Верене дается 48 часов на сборы, а затем их вместе с уголовниками запихивают в товарный вагон и увозят на далёкий Север, в неизвестность.

Злой, пронизывающий ветер сбивает с ног и обжигает лицо, моментально превращая в ледяные осколки слезы, которые катятся из глаз Верены. Она не замечает холода, не слышит суровых окриков надсмотрщиков, не чувствует в обмороженных руках тяжести кирки, которой рубит мёрзлый таёжный грунт для будущей железной дороги. Разве может всё это сравниться с той леденящей пустотой, которая заполонила сердце? Нет больше её Давида! Вместе с другими трудармейцами он валил лес, недоедая, недосыпая, увязая в болоте вдрызг разбитыми сапогами. Не он один надорвался на непосильной, каторжной работе и подхватил воспаление лёгких, которое при отсутствии должного лечения перешло в открытый туберкулёз. Не его одного зарыли на местном кладбище прямо за лагерным частоколом. Ночная пурга прошлась за бараками и начисто замела новые неприметные холмики.

Прошло пять лет после смерти Сталина. Но мать Верены, пережившая в Москве 1915й и 1937й год, до сих пор тревожно спит по ночам и вздрагивает от каждого нежданного стука в дверь. В её семье строго-настрого запрещено упоминать судьбу Верены. В интересах безопасности других детей мать наложила табу на имя дочери, которая и после снятия запрета на выезд со спецпоселения так и осталась жить у могилы мужа в маленьком посёлке Ванн под Сосногорском. А в это время у её сестры Клавдии рождается дочка, названная Ольгой, которую счастливая мать потихоньку от всех ласково зовет Хельгуней, Хельгой. Ведь именно так мечтала назвать внучку её свекровь Агнес Петерс, не дожившая до рождения девочки всего лишь пару месяцев.

Полгода назад в возрасте 85 лет умерла Анастасия Тимотеусовна Зайтц, урожденная Горбан (по паспорту Анастасия Тимофеевна Зайцева). Её дочери Клавдия и Лили вспоминают свою сестру Верену и страшно переживают, что не имеют даже её адреса, чтобы сообщить ей о смерти матери. Но Верена находится сама. Она присылает единственное письмо брату Александру, и он обо всем ей пишет. Верена приезжает в Москву и останавливается у Лили, которая провожает Верену на кладбище. Вечером к ним приходят Александр и Клавдия, которая берёт с собой тринадцатилетнюю Ольгу. «Знакомься, это – твоя тётя Вера», - говорит она дочери. У Ольги с тётей сразу возникает взаимная симпатия, и они договариваются, что Ольга приедет к ней погостить в июле следующего года.

Соседка Верены приезжает в город не только для того, чтобы навестить свою родственницу. У неё есть еще одно, очень важное и тягостное для неё дело. Она звонит в Москву Александру по номеру, который нашла в записной книжке Верены и сообщает, что Верена еще вчера утром ушла в тайгу и до сих пор не вернулась. Александр срочно вылетает в Ухту, добирается по узкоколейке до станции Вис, откуда на попутном тракторе добирается до поселка Ванн. По пути он обращается в местную администрацию и райком партии с просьбой организовать поиски пропавшей сестры. Но в ответ получает лишь прозрачный намёк, что одним немцем, мол, больше – одним меньше… В отличие от чиновников, соседи Верены оказываются отзывчивыми людьми, вместе с Александром группа из пяти добровольцев уходит в тайгу. Поиски продолжаются пять дней. Но кроме обрывков её платья и свежих медвежьих следов не находят ничего.

Несмотря на отсутствие какой-либо поддержки со стороны городской администрации, силами Ухтинского общества российских немцев «Freiheit» к 70й годовщине депортации на старом Немецком кладбище устанавливается памятный знак. Ольга, переживающая из-за того, что у тёти Веры нет даже могилы на кладбище, всем сердцем рвется в Ухту на открытие памятного знака. Но обстоятельства – увы! – порой сильнее нас. Ольга вынуждена перенести поездку на следующий год. И тогда на свет рождаются следующие строки.

Я приеду к тебе, Ухта –

Город-памятник,

Город-сад.

Ты, конечно, совсем не та,

Что была много лет назад.

Эти семьдесят лет, как стон

Жизней,

Пущенных под откос,

Тех ребят,

Что глухой вагон

В сорок первом сюда привёз.

Вы мечтали на фронт рвануть,

Но разбилась о быль мечта.

а врагов вас самих сочтя.

Коль ты немец – позор тебе!

Ты – чужак, лиходей и тать

И отныне в твоей судьбе

Трудармейцем-изгоем стать,

Чтоб киркой в ледяных кистях

Мерзлый грунт разбивать для шпал,

Чтоб из лагеря на костях

Дивный город однажды встал.

Я приеду весной в Ухту

И могилам тем поклонюсь.

Помолюсь, Чтобы повесть ту

Не забыла святая Русь.

***

Жизнь снова внесла в планы некоторые свои корректировки. Намеченную на весну поездку пришлось отложить на отпуск. Но вот, наконец, «Полярная стрела» отходит от перрона и уносит нас с сыном туда, куда семьдесят лет назад товарный поезд увозил молодых Верену и Давида. В Ухте нас ожидает тёплая встреча, подготовленная председателем общества «Freiheit» Владимиром Яговкиным, руководителем Damen-Klub Людмилой Ростовщиковой и председателем немецкого молодежного общества «Edelweiss» Станиславом Автамоновым. Они провожают нас в Центр немецкой культуры, где Елена Бротт и Тамара Насонова знакомят нас с музеем истории и культуры российских немцев, в уникальный музей «Теплушка переселенцев», созданный Виктором Моором, знакомят нас с городом, показывают нам студенческую базу отдыха в Крохале, отвозят к часовне и памятнику невинно убиенным на Заболотном. А главное, они провожают нас к памятному знаку на Немецком кладбище, где я, наконец, могу возложить венок на ухтинскую землю и сказать: «Здравствуй, тётя Вера! И спи спокойно. Я, твоя племянница, и мой сын помним о тебе, о Давиде, о тысячах безвинно загубленных российских немцах. Мы никогда о вас не забудем и сделаем все, что в наших силах, чтобы никогда не допустить повторения этой трагедии».

А потом было посещение Ухтинского историко-краеведческого музея, возложение венков к камню-мемориалу жертвам репрессий, незабываемая встреча с Оксаной Красновой, директором Сосногорского историко-краеведческого музея, продемонстрировавшей нам всю экспозицию бывшего Висовского музея, и возложение венков к Сосногорскому памятнику жертвам политических репрессий. Мы уезжали в Москву с ощущением живого прикосновения к истории, согретые теплом наших новых друзей, навсегда оставляя в этом северном краю частичку своего сердца.