Миша и Гриша (30.11.2018)


 

 

Антонина Шнайдер-Стремякова

 
Mischa i Grischa – Миша и Гриша

Белолицый, гладколицый, пухлый Миша – в шортах и рубашке навыпуск; в пухлой руке его покоилась, как у профессора, клеёнчатая сумка-планшет. У жилистого Гриши рубашка заправлена в брюки с дорогим ремнём; на безымянном пальце – роскошный перстень, выдающий человека богемы, на плече болталась кожаная сумка наподобие полевой сумки военных лет.

Обоим около шестидесяти. К концу экскурсии они разговорились и признали друг в друге коллег по эстрадному цеху. Миша оказался холост, Гриша – женат. Скрипач с консерваторским образованием, Гриша хорошо помнил голосистого Мишу, самоучку по русской гармони.

- Петь я всегда хотел, – заторможенно растягивал Миша на мягком сиденье вагона. – После армии прочитал я объявление в газете про конкурс в Москве. Я написал и получил вызов. А потом… Короче, я тот конкурс выиграл. С того времени я постоянно пел в хоре – для собственного, конечно, удовольствия. В Германии я десять лет. Нашёл я и здесь хор, но за него надо платить. Два часа в день  я на репетиции, теряю время, за потерянное время ещё и плачу. А мне это надо?.. А подзаработать, знаешь, я всегда хотел , да не знал, где...

- 150 «я» в минуту, – шепнула за соседним сиденьем туристка подруге.

- Ну, а ты как? – закончил Миша для приличия.

- В «перестройку» у меня на Украине оставалась лежачая мать, так я машинами промышлял, – обыденно сообщил Гриша. – Туда ездил на машине, оттуда – на поезде.

- А растаможка?.. – испуганно шепнул Миша.

- Говорю же: мать больную поддерживал – машины на запчасти продавал. В год по три раза ездил.

- Таможне платил? – загадочный тон Миши подразумевал криминал, которому нет прощения.

- Вначале платил, потом перестал… – усмехнулся Гриша, исключая намёк на криминал. – Что только они ни вытворяли! А я все равно не платил – понял: после развала страны все в бандитов превратились.

Отвислая губа Миши отвисла ещё сильнее: собеседник интересовал его до поры, пока он проявлял интерес лично к нему – его голосу и таланту…

Практичный Гриша уловил это быстро, но для поддержания разговора и самолюбия Миши со знанием дела сообщил, что хорошо зарабатывают в подземных переходах,– отчего бы ему, Мише, не петь там? Лицензию получить – не проблема.

- В перехо-одах и по лице-ензии? – удивился Миша. – А без?

- А «без» могут прогнать. Тебе это надо – быть мальчиком для битья? Возьми лицензию и – пой-играй, сколько хочешь. Зарабатывай, не прячась и никого-ничего не боясь.

- Да ну, платить налоги…

- Кто играет и одновременно поёт, тому платят больше – и на жизнь хватит, и на налоги.

Оказалось, освоить территорию переходов Миша уже пытался, но его отовсюду прогоняли.

«А Гришу не прогнали бы», – подумала туристка, что сидела напротив и заинтересованно подслушивала...

- Знаешь, – доверительно сообщил Миша, – я одно время про поезда подумывал, но петь и играть по вагонам унизительно.

- Унизительного ничего, конечно, нет, но, повторяю, в переходах зарабатывают больше. Советую взять лицензию.

- Я бы вначале п-попробовал.

- Ну, попробуй. Начнут прогонять – уйдёшь. Скажешь – не знал. Только обязательно извинись.

Гриша раскрыл многие секреты, но утаил, что с того времени, как похоронил мать, зарабатывал тем же.

Встреча вдохновила Мишу. Он обследовал центр города, выбрал выигрышное место и, выспавшись, выехал из дома, прихватив гармонь, – в себе он был уверен. В десять утра поставил на пол деревянную плошку и под собственный аккомпанемент запел «Степь да степь кругом» – широко запел, во всю грудь. Кто-то останавливался – слушал. За полчаса были спеты «По Муромской дорожке», «Как родная меня мать провожала», «По Дону гуляет».

Голос требовал передышки. Миша отошёл в сторону, отвернулся к стене и начал считать... За полчаса 47 евро – фантастика!

- Хорошо заработал, – раздалось за спиной.

Миша вздрогнул: музыкальный слух уловил голос Гриши. «Сторожил меня, идиот», – недовольно отметил он и признался, по обычаю, заторможенно и жалобно:

- Да, малость заработал.

- Да не «малость», а хорошо заработал, а теперь уходи, – сухо велел Гриша.

- Это п-почему «у-уходи»? – начал заикаться Миша, повышая голос. – Т-ты кто – т-такой?

Гриша опустил голову и властно понизил голос:

- Уходи, сказал…

Но рыхлый Миша властности не понял. Он вышел на опробованное место, поставил плошку и растянул гармонь.

Гриша положил на гармонь руку – не дал извлечь звук.

- Ты что – не понял? – сквозь зубы произнёс он тем же голосом. – Сказано – «у-хо-ди!»

- А я не уйду.

Гриша нахмурился, выдержал паузу и тихо, но грозно произнёс:

- Я жду.

Туристка, что подслушивала в вагоне, пробежала мимо, узнала и оживилась:

- Ой, это вы, мальчики? Здравствуйте.

Гриша хмуро кивнул – Миша с наигранной весёлостью поднял руку и самодовольно изрёк: «Привет».

Туристка отошла за колонну – понаблюдать... Из любопытства.

- У-хо-ди, – в очередной раз повторил Гриша, глядя внутрь себя. – По-хорошему говорят. Или непонятно?

- А вот и не уйду! – горделиво поднял голову Миша.

- Ах, даже так?.. – повысил голос жилистый Гриша, приблизился и, словно котёнка, поднял невысокого Мишу над головой, подошёл к путям и, ни слова больше не говоря, бросил его вниз, на рельсы.

Глаза Миши округлились… Не от боли – от ужаса: музыкальный слух уловил грохот приближавшегося поезда. Цепляясь за высокие края, он пытался выбраться, но рыхлому телу это было не под силу.

Гриша хладнокровно наблюдал. Время шло на секунды... И, прежде чем высветиться жёлтым фарам грохочущего состава, он шагнул к Мише, молча протянул руку и выхватил его у смерти.

«На-адо ж! До секунды всё рассчитал! – поразилась туристка и посочувствовала: «Эх, Ми-иша, Ми-иша, не тебе бы соваться в волки – хвост у тебя тёлкин».

Люди спешили к вагонам, в недоумении оглядывались, Миша дрожал.

- А теперь уходи. Радуйся, что жив и не отбираю деньги. И забудь про нашу встречу.

Миша заплакал от обиды и пошёл наверх – перевести на лавочке дух. «А как хорошо всё начиналось!..» Но что под этим «всё» имел он в виду – встречу с Гришей или дебют в переходе, – он с полной уверенностью сказать бы не смог. Чем он хуже подлеца Гриши? Разве так можно?.. Они ж люди – не звери... Он талантливее, добрее, за всю жизнь никого не обидел. Жизнь жестока и непонятна!..

Миша поднялся, чтобы уйти, и застыл: слух уловил голос скрипки – печальный, далёкий и неестественно чистый. Он огляделся – откуда?.. Никакие звуки не смогли бы замутнить эту поразительную прозрачность акустики.

Звуки пробивались из-под земли.

«Ах, вот в чём дело!.. Это место Гри-иши... – догадался, наконец, Миша. – К тому же он ещё и с микрофоном...»

Таких хрустально-чистых звуков Миша прежде не слыхал – в театрах так не играют. Забыв, что собирался домой, он слушал, закрыв глаза... Душа наполнялась теплом, покоем и нежностью. Сердце щемило... от восторга – чувства, которое переполняло его всегда, когда он любовался солнцем янтаря.

«Нет, виноват не Гриша – мир несовершенен», – подумал вдруг Миша.

По щекам текли слёзы. Но то были другие слёзы – совсем не такие, как несколько минут назад. Не слёзы обиды, а-а-а… Что-то произошло. Но что? Что!?..

И неожиданно понял: он повзрослел…

август 2012

 

 

 

 



↑  947