Н. Косско

За пределами добра и зла. Узаконенное самоубийство

«В диалоге с жизнью важен не ее вопрос, а наш ответ».

Марина Цветаева

В правдивости поговорки о том, что деньги не пахнут, и в том, что в нашу эпоху профит – наивысшая цель, я в очередной раз убедилась, когда, гуляя по просторам всемирной паутины, наткнулась на рекламу следующего содержания: «Привет, друг! Если ты хоть раз задумывался о том, чтобы разнообразить свой досуг оригинальным путешествием, получив яркие эмоции и незабываемые ощущения, – тебе обязательно нужно побывать в Чернобыльской зоне отчуждения!»

Содержание рекламы, как и ее словесное оформление, поразили своей циничностью: оказывается, сегодня можно продавать даже смерть, если это приносит хорошие дивиденды! Причем обратите внимание: это не проделки мошенников либо авантюристов, это − узаконенный бизнес в Украине. Об этом свидетельствует сообщение Национальной службы новостей: «Хостел на сто мест для краткосрочного проживания открылся в зоне отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС. Об этом сообщило на странице в Facebook украинское госагентство по управлению зоной. В нем предусмотрены все условия для комфортного проживания: в одно- или двухместных комнатах имеются плазменный телевизор, душевая кабина, туалет, удобная мебель, бесплатный доступ в интернет».

А что же люди? В восторженных отзывах побывавшие там туристы благодарят устроителей за «полученные эмоции»! Восторг перехлестывает через край!

Это ли не кощунство − торговать трагедией и рисковать здоровьем и жизнью людей? С другой стороны, если люди воспринимают жизнь как цирк, то не стоит, наверное, искать в их головах здравый смысл?! Для таких индивидуумов даже трагедия невиданных масштабов может стать поводом для увеселительной прогулки.

И застыл мир в ужасе…

26 апреля 1986 г. на Чернобыльской АЭС произошла самая крупномасштабная техногенная катастрофа в истории человечества. Мир застыл в ужасе, даже еще не зная истинных масштабов произошедшего. Тем более, что советское руководство старалось не предавать гласности аварию, и жители Припяти, города-спутника ЧАЭС, занимались своими привычными делами еще в течение полутора суток после аварии! Эвакуация населения была проведена только через 36 (!) часов после катастрофы. Никто не дал жителям города даже элементарных рекомендаций по радиационной безопасности, тогда как оттуда нужно было уезжать как можно скорее. Кто жил в радиусе тридцати километров от АЭС, были эвакуированы лишь в последующие дни. И только после того, как в Швеции и Финляндии резко повысился радиационный фон, в советских средствах массовой информации 28 апреля появилось краткое сообщение о… «технических неполадках» на Чернобыльской АЭС!

Надо ли говорить, что русскую редакцию «Немецкой волны» буквально лихорадило. Да и можно ли было оставаться равнодушными, видя, как корчится в муках страна, с которой нас так много связывало, можно ли было бездеятельно наблюдать, как преступная кучка советских правителей в угоду каким-то престижным целям отдает свой народ на заклание? Возможностей прямого воздействия на события у нас, конечно же, не было и быть не могло, но все же мы располагали одним мощным оружием – СЛОВОМ.

Пострадала от радиоактивного заражения не только значительная территория Украины, России, Белоруссии и Прибалтики, досталось и Европе, в частности Франции, Германии, Швейцарии. Но в этих странах были приняты срочные профилактические меры: на юге и севере Германии население получило рекомендации, как себя вести, что можно есть, а что нет. Несмотря на колоссальные убытки, были перепаханы сотни тысяч гектаров земли с овощами, салатные плантации, изъяты из продажи молоко и молочные продукты.

А в СССР? Там даже не были отменены майские демонстрации, и люди, празднуя Первомай, с музыкой и песнями беспечно шагали по улицам Киева, расположенного всего в девяноста километрах от Чернобыля! И никто не предупредил их о смертельной, коварной опасности, которую не могут распознать ни зрение, ни обоняние, ни осязание.

Гораздо позже, десять лет спустя, Михаил Горбачев объяснит в интервью радиостанции ВВС, что эта тактика была продиктована «заботой о людях», поскольку советское руководство якобы не располагало полной картиной произошедшего и опасалось паники среди населения. И только четырнадцатого мая М.Горбачев выступил с телевизионным обращением к советскому народу, в котором рассказал об истинных масштабах катастрофы.

На всей планете не было, пожалуй, равнодушных к горю и несчастью людей, пострадавших от страшных чернобыльских событий, проявили к ним деятельное участие и немцы, одними из первых примкнувшие к движению «Дети Чернобыля». В течение последующих лет из стремления европейцев помочь детям Чернобыля выросла целая сеть благотворительных партнерских проектов. На территории Германии, к примеру, действовали более пятидесяти благотворительных фондов и объединений, созданных в поддержку детей, пострадавших от последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС.

Ну а тем, кого в стремлении посмотреть на самый масштабный памятник техногенной катастрофы не останавливает даже радиационный фон, превышающий допустимые нормы в тридцать раз (!), самое время набрать в Гугле «Дети Чернобыля, фотографии» − и, может быть, увиденное остудит горячие головы. Внимание: слабонервным смотреть не рекомендуется!

Но вернемся в трудное время середины восьмидесятых. Итак, мы, «радиодиверсанты и клеветники», стараемся, по мере возможностей, держать наших слушателей в курсе событий − задача не из легких, если учитывать, что «джаз КГБ», как тогда называли глушение передач западных радиостанций, тоже активизировал свою работу, доведя ее почти до совершенства. Тем не менее нам удавалось прорываться к слушателям. Иногда я представляла себе, как где-то в советской кухне, где тогда обсуждали самое важное, что волновало людей, где делились сокровенным и спорили до хрипоты, ждут наших передач, ждут, когда «голос», и мой голос в том числе, прорвется к ним через вой и треск «глушилок», и я скажу им что-то очень важное, нужное им, как глоток чистого, свежего воздуха. А это просто обязывало делиться с ними тем, чем были так богато одарены мы в свободном мире − правдивой информацией. И я была глубоко убеждена в том, что наша поддержка, наша солидарность, а в лице «Немецкой волны» − и солидарность всего немецкого народа, в это нелегкое время были для них очень важны.

Неподцензурная литература

Жизнь шла своим чередом: то вкривь, то вкось, то, как говаривала моя подруга, «зигзугами», а то и по прямой, напролом, преодолевая преграды на своем пути. Или пытаясь преодолеть – это как получится А препятствий было немало, как по части службы на радио, так и просто бытовых, и решать их приходилось не по мере поступления, а по несколько проблем сразу.

В середине 1980-х ушла на пенсию заведующая литчастью редакции, и бесхозным остался очень важный участок нашей работы − передача «Книжные новинки», которая знакомила слушателей с произведениями русской зарубежной и советской неподцензурной литературы и их авторами. «Осиротевший» отдел временно (а потом оказалось на годы!) передали мне, и я, − привычное дело! − полностью, насколько мне позволяли мои другие обязанности («Ну а ночи-то на что?» − шутил мой начальник, господин К.) погрузилась в тему, сделав на первых порах ставку на так называемую лагерную прозу авторов − узников советских лагерей, попавших в сталинскую мясорубку. Это были произведения А.Солженицына, В.Шаламова, Г.Владимова, Л.Бородина, Е.Гинзбург и многих других. Оказавшись в лагерях и пережив ужасающие страдания и унижения, эти писатели поведали миру о боли своих измученных душ. Личный опыт позволил им не только запечатлеть ужас гулаговских застенков, но и затронуть «вечные» проблемы человеческого существования, раскрыть психологические глубины человека, способного не только на духовный взлет, но и на моральное падение.

Во всей этой плеяде ярких имен и их великих творений особняком стоит одна из немногих писателей-женщин − Евгения Гинзбург, автор «Крутого маршрута», мать двоих детей (один из них − будущий известный писатель Василий Аксенов), которая провела в сталинских лагерях более восемнадцати лет. Это не простой пересказ фактов, а потрясающее свидетельство концлагерного мира, в котором проявляется цельная, глубокая личность автора, по-женски инстинктивная.

Так, потрясающая своей беспощадной правдивостью глава о колымском лагерном деткомбинате, о бараках с надписями «Грудниковая группа», «Ползунковая», «Старшая» и о их обитателях способна перевернуть душу даже самого черствого человека…

Я много раз покупала эту книгу, но сохранился у меня лишь первый, зачитанный и довольно потрепанный экземпляр: каждый раз, когда я давала кому-то почитать «Крутой маршрут» – а я буквально навязывала книгу Е.Гинзбург любому, кто умел читать по-русски – книга бесследно исчезала, и я не огорчалась, а напротив, была рада этому, и покупала следующий экземпляр.

Я прекрасно понимаю, что у каждого поколения свои литературные пристрастия, но такие книги надо читать ВСЕМ! Особенно молодым людям. Не только для того, чтобы больше узнать о государственной машине века-волкодава и глубже понять ее суть, но и, как это ни парадоксально, научиться сопереживать, делать выводы о жизни и смерти и любить людей.