Елена Зейферт

В Царствии Божием купишь хоромы

На данное бедным из щедрой руки –

Доллары, иены, копейки, сомы,

Камни… Косые взгляды, плевки

Тоже снимешь в Небесном банке.

Воздвигнешь храм хрустальный, как вскрик,

Иль выроешь пальцами погреб-ранку

На теле рая. Один старик

(Он умер в прошлом году от рака

В свои неполные двадцать семь)

Писал мне во сне: “А здесь нет мрака,

И солнца тоже, увы, совсем.

Как ясно помню касания снега

К моим горячим живым щекам!

Пиши мне, детка, в альфа-омега

Моих скитаний – в седьмой вигвам

На Тесной улице, близ лачуги

Поэта третьей иль пятой руки.

Ах, как пичуги певали фуги

На бренном древе!.. Здесь нет тоски:

Я просто привык скулить… Просыпайся”.

Этот парнишка вырос из мантр,

Имел возлюбленных, а не пассий,

В кармане пылился лелеемый Сартр,

Гитара стонала, смеялась, визжала,

Кудлатые мальчики пялились в рот…

Толпа провожала… Смерть прятала жало…

А гроб был похож на зияющий грот.

Казалось мне, не было проще и чище

Души: не зрачки, а – гляди! – светляки.

Ушёл налегке, не обрадовав нищих:

С оболом во рту, на глазах – пятаки.