В. Вебер

* * *

Ни один дом не стал родным кровом. Даже тот, где вырос. Побывал в нем через много лет, но не ощутил волшебства, исходящего от стен, не почувствовал сокровенной связи, о которой пишут другие. Об остальных пристанищах, где жил, где любил, и говорить не стоит, забывал о них, затворив за собою дверь. А бабушка только и вспоминала, как споткнулась о порог, когда ее изгоняли.

2001

Кладбище немцев-колонистов

Разбитые камни надгробий строительный мусор стерлись надписи имена заплутались ведшие к ним тропинки могилы похороненные еще раз звездами ливнями ветром

Судак, село Уютное, 1976

* * *

Шахтерский поселок. Ни травы, ни деревьев. Небеса из угольной пыли. Зову призраки сородичей, вольных стрелков, загнанных в штольни и копи… Лишь дядя Яков, Орфей, возвратился, пусть безголосым, зато нe один, с Эвридикой, с Катей, нормировщицей второго проходческого участка.

Копeйск, 1976

* * *

Целое поколение, выросшее без могил предков. Иное жизнеощущение. Парящая отстраненность. Всплески памяти при взгляде на облака, летящие к мёртвым.

1991

* * *

Перелетная птица, не нужная ни одной из родин... Сколько сил еще хватит продержаться не приземляясь...

2002

* * *

Казахстан. Начало 90-х. Бывшее село под Павлодаром. Перед одним из домов сидит казах на скамейке, курит. В целом селе один-одинешенек. Говорю: немцы «ау», русские «фьють», как жить дальше будешь? Глаза еще больше сузил, запел: степь баальшой-баальшой, ветер дует, песок летает, трава растет, челавэк приходит, челавэк уходит, трава растет… Сидим, молчим, слушаем, как хлопают двери пустых домов.

2005