Женщина из Чёрного леса (31.01.2020)

 

И. Крекер

 

В большом уютном помещении, называемом столовой, происходит сегодня богослужение. Вернее, прощальный праздник, организованный силами персонала. В таких случаях столы накрыты белыми накрахмаленными скатертями. Салфетки, новый кофейный сервис – всё как в лучших домах.

Около тридцати посетителей присутствуют на панихиде. Все спокойны, уравновешены, если не считать криков двух или трёх тяжелобольных и бесшумно снующего среди всего и всех персонала.

Человеку со стороны трудно разобраться в том, что здесь происходит, что привело всех в эту комнату, где происходит таинство во главе со священником. Не все жители этого особенного дома, присутствующие на панихиде, тоже понимают, почему они здесь. Да и никто не ожидает понимания и концентрации от обитателей этого дома.

Открою секрет. Это традиционный ритуал прощания, который повторяется здесь после смерти каждого исчезнувшего жильца. У этого ритуала есть название: траурный праздник, праздник прощания с соседом по комнате, по месту в столовой.

На этот раз мы прощаемся с „доброй ведьмой“ из Чёрного леса. Так окрестила я эту женщину в момент нашего знакомства. Первая встреча у меня с ней произошла года три назад во время ночного дежурства в соседнем отделении. Впечатление от неё я пронесла через годы.

Виной тому, думаю, были её большие чёрные глаза, излучавшие сильный поток света и энергии. Она смотрела прямо и проницательно, казалось, выворачивая мою душу наизнанку. Её тёмные густые волосы ниспадали почти до колен в каком-то творческом беспорядке. От небольшого ветерка из приоткрытого окна они разлетались во все стороны. В эту незабываемую сказочную ночь с дождём, громом и молнией она предстала передо мной каким-то волшебным существом, невиданным никогда до этого.

Я заинтересовалась судьбой этой уже немолодой женщины. Захотелось узнать всё о пожилой красавице этой необычной ночи, полной незнакомых шорохов и звуков.

Впрочем, красавица была немногословна. С ней невозможно было установить словесный контакт. Для начала я решила познакомиться с её краткой биографией.

Моя новая знакомая действительно родилась в знаменитом Чёрном лесу курортных мест юга Германии. Родители были владельцами одного из отелей. Отец плотничал и был отменным стеклодувом. Гостиница привлекала гостей сказочностью и необычностью интерьера. Отец любил дочь, баловал безмерно и возлагал на неё большие надежды. Сам обладал добрым уравновешенным нравом. Всё изменилось в день, когда отец попал в автомобильную катастрофу. Он не мог больше быть опорой семьи, страшно это переживал, стал требовательным, раздражительным, грубым.

Девочка росла послушной и внимательной к происходящему вокруг, помогала матери по обслуживанию гостей. Она получила восьмилетнее образование. Так как дочь была единственным ребёнком в семье, её не посылали учиться профессии в городе, отодвигали этот момент, хотя понимали, что без этого не обойтись.

Она любила всех и верила в свою счастливую звезду. И счастье не заставило себя долго ждать. Девушка влюбилась с первого взгляда в посетителя гостиницы. Любовные отношения закончились законным браком. Как часто бывает, чрезмерная любовь родителей к дочери привела к ревности с их стороны по отношению к её мужу. Они считали его недостойным её, что создавало напряжённую обстановку в семье.

В тридцатипятилетнем возрасте женщина сама обратилась к врачу-психиатру, поведав ему, что в течение последних десяти лет она много нервничает из-за того, что живёт с мужем и двумя детьми в родительском доме. Муж предлагал ей поменять место жительства, но она не могла найти в себе внутренних сил, чтобы разорвать пуповину, связывающую её с родительским домом. Она испытывала чувство вины только оттого, как скажет об этом родителям, не то что уйдёт от них. Для неё это называлось бросить, предать. Она не могла оставить родителей в беде.

Мужа перевели по службе в другой город. Он предпринял ещё раз попытку найти квартиру, подписал договор о её снятии, но жена отказалась в очередной раз. Ему ничего не оставалось, как бросить семью и уехать из родительского дома жены, давящего на психику, убивающего их светлые чувства. Это решение или высказанная им вслух мысль об уходе из дома оказалась дополнительным ударом для мятущейся души женщины.

Она стала чересчур беспокойной, появился страх за себя, детей, родителей. Это стало заметно и по её поведению, образу жизни. Она перестала следить за собой, кусала беспрестанно ногти, чесалась, казалось, без причины. Женщина стала обидчивой до агрессивности. Мысли мучили, не давали спать, не оставляли в покое. Началась депрессия, выражающаяся в нервных срывах. Молодая женщина не могла найти выход из сложившейся ситуации, но нашла в себе силы обратиться к психиатру.

Пробыв в психиатрической клинике два месяца, она вернулась домой такой же нервной, как и была до обращения к врачам за помощью. Жизненная ситуация не изменилась, приступы бешенства стали повторяться всё чаще без особых на то причин.

После того, как она облила мужу плечо соляной кислотой, её определили в клинику на повторное лечение. Она не могла больше сдерживать свои эмоции да и не хотела… Опускалась всё ниже и ниже духовно, перестала следить за внешностью, прекратила заниматься домашним хозяйством, перестала обращать внимание на детей.

В день перевода в клинику в третий раз она пыталась себя зарезать. Была остановлена с ножом в руках.

Женщина стала разрушительницей в прямом смысле этого слова. Потребность всё уничтожать, ломать, крушить, бить – стала свойством её натуры. В гневе, в порывах бешенства она была страшна.

Врачи затруднялись поставить диагноз. Женщина билась в истерике. Трудно было подобрать медикаменты для её успокоения.

Через год после психиатрии она была выписана с диагнозом – глубокая депрессия.

Благодаря лечению, она на время успокоилась и даже родила вторую дочь. Через пять лет сама пришла в клинику, рассказав, что муж исчез, и она не знает, что ей делать дальше.

Развод состоялся через год. Старшую дочь отдали в чужую семью, младшая осталась с отцом. Сын решил в пользу матери. Такова картина крушения семейного очага и благополучия. Понятно, что всё произошло не в одночасье. Сколько верёвочке не виться…

Жизнь продолжалась. Родители умерли. Сын перенял дом и ведение домашнего хозяйство. „Добрая ведьма“ успела в Чёрном лесу выйти за испанца замуж, развод который сильно переживала.

В пятидесятилетнем возрасте она поселилась в психиатрическом отделении на постоянное место жительства. Ей разрешалось на территории парка находиться в течение дня. Свободный образ жизни не сковывал её свободу действий. Она стала спокойнее, увереннее в себе. Иногда взрывалась как вулкан, сметая всё на своём пути.

В последнее время участились попытки самоубийства. Однажды она была найдена в укромном уголке парка с верёвкой на шее около большого ветвистого дерева.

Горе не приходит одно, оно продолжает добивать мучающуюся душу. В клинике она получила известие, что убита её старшая дочь. Она отказалась принять эту реальность. Оставалось только удивляться внутренней силе этой страдалицы.

Правда, психика отказывалась ей подчиняться. Она стала бояться какой-то внешней силы, которая проявлялась в реальных образах. Она вслух неоднократно говорила, что Они придут, чтобы сжечь её. Они выколют ей горящим факелом глаза, потому что они считают её виноватой в страданиях человечества. Она стала своего рода поджигательницей, готовя акты самосожжения.

В последние годы женщина ещё более опустилась, стала неопрятной, прокуренной. Одежда была прожжена неаккуратным обращением с сигаретами. Она всегда ходила босая, в зимнее время – в стоптанных башмаках, не признавала нижнего белья, не допускала помощи со стороны персонала. Голос с годами стал крикливым, возбуждённым, требовательным, громким. К персоналу она могла подстраиваться, подлизываться, грубить, разводить интриги, обманывать… Всё человеческое было ей, в общем-то, не чуждо. Она могла отличать приятные запахи, радоваться стакану молока, любоваться цветами…

Моей пациентке ещё не было семидесяти, когда её не стало. Депрессия полностью сковала её мысли и тело. Она не хотела и не могла радоваться жизни. Главное слово, подходящее к её образу жизни, было в последние годы – НЕЖЕЛАНИЕ.

Нежелание подняться с постели, нежелание посещать туалет, нежелание застелить постель, нежелание саму себя помыть, нежелание что-то сделать через не хочу… Иногда, поднимая голову от подушки, она спрашивала надтреснутым голосом: „Кто я? Почему я здесь?“ О детях никогда не вспоминала. По крайней мере так казалось персоналу.

Сегодня в этом празднично – подготовленном помещении в кругу обитателей, постоянных жильцов дома, не способных уже сопереживать и воспринимать случившееся как трагедию, праздновали итог этой человеческой жизни.

 

 

 

 

↑ 611