Экипаж – 17 часть (30.09.2019)

(30.09.2019)

 

И. Нойманн

 

Крапивины

 

Офицерам и, уволенным в запас или отставку, в течение трёх месяцев

 

предоставляется жилплощадь вне зависимости от ведомственной принадлежности…

 

(Из Постановления ЦККПСС и Совета Министров СССР №… от…)

 

В городке Шарый навестил Крапивиных. Как он и ожидал, дела там были невеселые. Наталья вынуждена была отвезти мужа к своим родителям в Краснодар, и Саша, прописавшись у них, оформлял свою копеечную, за 20 лет выслуги, пенсию. Поскольку жить в двухкомнатной “хрущевке” таким табором было невозможно, Наталья с дочерью уехала на Север, где работала и откуда ее до поры до времени еще не выселили. Вот именно - до поры до времени! Уезжать все равно придется. Не век же ей здесь быть! Военного пенсионера Крапивина в Краснодарском военкомате в очередь на квартиру не поставили.

- Я их спросила – почему? - рассказывала Наталья, - Они говорят, что для постановки на очередь семья должна быть прописана в городе по действующей санитарной норме – 8 квадратных метров на человека! То-есть на нас троих - 24! Получается абракадабра – чтобы получить квартиру, мы должны ее иметь! А у отца с матерью 36 и прописано 6 человек, вместе с нами. Так что, оказалось, мы не имеем права на постановку в очередь.

- Как же так? Есть же постановление ЦК партии и Кабинета министров, что увольняющимся в запас офицерам квартира предоставляется в течение 3-х месяцев вне зависимости от ведомственной принадлежности! – процитировал Андрей.

- Я сказала им об этом, а они смеются, говорят, постановление есть -квартир нету! Юрист меня просветил, что, поскольку мы прописались у родителей, то имеем право только на расширение жилплощади. А право на расширение имеет полКраснодара! На 20 лет вперед!

- Но это же невозможно! – возмутился Андрей. - А мы-то здесь ничего этого и не знаем! Нас уверяют, что все наше будущее учтено могучим валом законов и постановлений, пока мы бороздим моря и океаны. А на самом деле…

- А на самом деле есть подзаконные акты, которые все эти возможности сводят почти к нулю... Где нам взять двадцать четыре квадратных метра? Кто тебя пропишет? Сашка бегал по всему околотку, стучал в двери к чужим людям и просил, чтобы его с семьей прописали! Ты представляешь? - Наталья всхлипнула. - Да он и есть сумасшедший! Ему с каждым днем все хуже и хуже.. Он остался там дооформляться в военкомате и провожал меня в аэропорт в тужурке с погонами и пижамных брюках... Не могли остановить!

- Наташа, теперь ты видишь, что была не права? Диагноз все равно уже не скроешь. Я тебе советую положить его там в госпиталь и квалифицировать инвалидность. С ней вам будет легче претендовать на квартиру.

- Наверное, я так и сделаю. Как вы? Настя еще у мамы? - дома Андрей вытер на мебели пыль, вымыл полы, заглянул в последние известия на телеэкране и, пошарив в почтовом ящике и ничего там не обнаружив, уехал на корабль.

Уходим завтра в море…

 

Центральный! Реактор вышел на МКУ – (минимально-

 

контролируемый уровень мощности реактора)

 

(Доклад вахтенного КГДУ с пульта ГЭУ )

 

Ввели главную энергетическую установку. Компенсирующая решетка (набор нержавеющих листов с отверстиями для стержней автоматического регулирования и АЗ для поглощения нейтронного потока и прекращения реакции расщепления атомов топлива), стержни аварийной защиты и автоматического регулирования вышли на самый верх, почти до концевиков. Активная зона “аппаратов” на исходе, да и вводили реакторы совсем недавно для замеров физиков, поэтому оба еще и в “йодной яме” (графическое отображение степени отравления активной зоны реактора продуктами распада). Но Донцов не ошибся в расчетах пускового положения, и реактор вышел на МКУ в расчетное время и в расчетном положении компенсирующей решетки. Да и вычислял он пусковое положение вместе со Славой Соломиным, бывшим управленцем, а теперь командиром дивизиона движения. Выход в море завтра. Полдня и ночь на то, чтобы экипаж понял, что и как на лодке работает.

С выходом реакторов на МКУ личному составу механиков сход на берег уже запрещен. До вечера грузили учебную торпеду в носовой торпедный аппарат. Для этого заполнили четыре кормовые цистерны главного балласта и сдифферентовали лодку на 4 градуса. Потом завалили на нос и вставили торпеду в кормовой аппарат... Зрелище впечатляющее – стодвадцатиметровый корпус - кормой к небу! После погрузки продули цистерны воздухом высокого давления и до утра работали компрессорами для пополнения ВВД до 100%. Ночью Шарого разбудил старшина команды Гудимов:

- Андрей Викторович, вышел из строя циркуляционный насос кормовой холодильной машины. Кондиционирования воздуха нет!

- Отсеки начали запариваться, в турбинном на Шаповалова уже забортный душ пустили.

- Ну, все идет по плану, будь оно неладно! – выругался Шарый Малых был уже в центральном посту и приказал включить вентиляцию в атмосферу. Обстановка слегка улучшилась.

По команде Калисатова, который оставался на службе для контроля выхода лодки в море, сняли насос с соседнего корабля, и, ввиду того, что он не подходил на новое место, просто приварили к станине. Насос издавал в работе жуткий вой и отчаянно дребезжал без амортизаторов, но делать было нечего. Калисатов торопил, ему поставлена задача – во что бы то ни стало отправить лодку в море, чтобы не сорвать учения Северного флота. К утру срочный ремонт был закончен, холодильную машину ввели в действие и с кондиционированием воздуха ситуация в прочном корпусе улучшилась до нормальной.

На пирс привели матросов - недокомплект до штатного расписания и построили перед экипажем. Пергамент приказал командирам подразделений разобрать их по принадлежности. В составе пополнения - около половины выходцев из Закавказья и среднеазиатских республик, человек пятнадцать магомадовых, и никто не знал – бывал ли кто-нибудь из них в море и кто на что способен в деле.

- Ну, нации и народности! Равня-а-айсь! – прищурив глаз, скомандовал Пергамент, завидев командира, – Смирна-а!

- Вольно! Старпом, у меня здэс нэт наций и народностэй! У меня здэс экипаж! – поправил “Шмагу” Гиви Капанадзе. - У меня здэс всэ – подводники! Боевая трэвога! Корабль к бою и походу приготовить!

 

Командир Капанадзе

 

Какой красивый небосвод…

 

(Реваз Лагидзе Песня о Тбилиси)

 

Гиви - интеллигент и аристократ. Отутюженный и подтянутый. Крахмальная рубашка с золотыми запонками. Голова густо в серебре, которое выгодно оттеняется восточной смуглостью лица. Кавказский выдающийся нос. Приятный грузинский акцент:

- Ты чьто тут мне городышь, да-а? - на службе крут, но справедлив. Любимец женщин. Дома под каблуком. У командования дивизии не в чести за прямоту суждений и гордыню, короче - ножкой на штабном паркете не шаркал. В кают-компании рассказывал, как друзья детства в Тбилиси интересовались подводным флотом:

- Гиви, ты командыр, да-а? Подводной лодки? И сколько ты имэешь?

- Семьсот рублей.

- Ето чьто, Гиви? За дэнь? Или за нэдэлю?

- За месяц!

- Гиви, и ты чьто? За ети дэнги спускаешься под воду?!

- Ну конечно.- посмеивался Капанадзе

- Гиви! За сэмсо-о-от (!)рублэй в мэсяц спускаешься под воду? Гиви, ты чьто – самашечий, да-а? Гиви, кацо, давай мы тэбэ шашлычную в Тбилиси купим – за сэмсот рублэй будеш дома сидет, да-а?! - но Гиви не согласился.

В учебном центре на Большой земле, в Прибалтике. Закрытый городок. Май. Цветет сирень. Солнечно. Настроение хорошее, поскольку предстоит учеба на действующем борту, но без тягот и лишений. С 9.00 до 18-00, как все белые люди. И с двумя выходными. Совсем недалеко областной центр со всеми прелестями и на все вкусы - театрами, музеями, варьете, ресторанами и женщинами …уже в полупрозрачных платьях. И – лето...

Командир на инструктаже у начальника учебного центра, командующего гарнизоном адмирала Пенюка. Городок в обиходе называется на эстонский манер в комбинации с фамилией адмирала – Пенюк-кюля. Офицеры и мичманы в ожидании командира обсуждают гарнизонные правила. Кроме типичных и неизменных – безукоризненной формы одежды с категорическим запретом мятых погон, фуражек с обычным флотским „грибом”, застиранных до белизны матросских воротников и тельняшек в три полоски, действуют правила, установленные супругой командующего – абсолютная трезвость и запрет ношения обтягивающих спортивных трико с видом выступающих частей. За исполнением всех этих писаных и неписаных правил внимательно следят бесчисленные патрули, гуляющие по военному городку с утра до вечера. В чем причина особой нелюбви супруги командующего к спортивному трико, моряки так никогда и не узнали. Зато матросское радио донесло, что Пенюк отбил супругу у мичмана с прежнего места службы и что бывший муж в пылу дележа едва не откусил обидчику ухо.

Помощник командира Сапрыкин на плацу отрабатывает с экипажем строевые приемы в движении, чтобы матросы не скучали... Настроение в общем приподнятое в предвкушении цивилизованных житейских благ. После двухчасового инструктажа у адмирала явился мрачный, как туча, Гиви-командир и начался пересказ всего того, чего нельзя (но обычно очень хочется!) в гарнизоне. А нельзя оказывается так много, что синусоида настроения офицеров и мичманов неудержимо покатилась в минус.

Гиви: - И последнээ, товарищи офицеры. В гарнизонэ зафиксировано 8 случаев сифилиса и очень много других… нэприятных вэщей. Нэ рэкомендую за минутное удовольствие получить в нагрузку... э-э-э, триппер, или там... э-э-э… полный букэт... - по плацу, придерживая соскальзывающую с рано облысевшей головы фуражку, бежит припоздавший замполит Илин.

- Я правильно говорю, комиссар, да-а? - заместитель командира по политической части не сразу понял:

- Вы о чем, товарищ командир?

- Да о бабах же, о чем еще?

- Так точно, товарищ командир! Сумел - и будь доволен!

- Комиссар!!! Ты испортил мнэ всю идэологию, - синусоида настроения командиров всех ступеней ползет вверх, - я догадывался, что ты на самом дэле бабник, а прикинулся замполитом, - учеба прошла хорошо, с многими удовольствиями цивилизации и, как ни странно, без происшествий, залетов и нежелательных приобретений.

По приезде с учебы оформились в отпуск и разъехались. Группу матросов и мичманов, участвовавших в автономном плавании, отправили на оздоровление в санаторий для моряков дальнего плавания на Щук-озеро, что под Североморском. Курортники уже потирали руки в предвкушении удовольствий не столько от отдыха и оздоровления, сколько от общения с служащими женского батальона связи, расположенного неподалеку от оздоровительного комплекса. Мичман Гудимов хранил множество розовых романтических воспоминаний о вечерах отдыха в компании прекрасных связисток, хотя иногда и омрачаемых некорректными встречами с матросами полка морской пехоты, справедливо считавших девочек батальона связи своими и ревниво следивших за проводинами после санаторных вечеринок. Осложнения случались, но были жестко пресекаемы объединенными усилиями командира морпехов, начальника санатория и комбата связи. Старшим группы определили капитан-лейтенанта Лисицына с помощником в лице опытного Гудимова, назначение коих было немедленно прокоментировано минером Кулишиным:

- Ну вот – бросили щук в Щук-озеро! - но задача у этих обеспечивающих была крайне ответственная – не допустить излишнего расслабления отдыхающей команды и возможного чрезвычайного происшествия с разбитыми носами.

Штаб флота располагался поблизости и доклад о порядке и наличии отдыхающих подводников в койках начальник санатория производил ежевечерне в 23.00 прямо оперативному дежурному штаба флота.

 

Кто видел в море корабли…

Кто видел в море корабли не на конфетном фантике…

 

(из флотского фольклора )

 

В целях экономии энергозапаса работали на реакторе правого борта в перекрестном режиме – один реактор на две турбины. Продолжили разбираться с материальной частью и заметили солидные утечки питательной воды для подпитки второго контура. Места течей пока не обнаружены. Запас воды стремительно уменьшался, а испарительную установку для его пополнения никак не могли ввести на режим производства воды необходимого качества. Там обнаружились свои неисправности. Паропроводы в нескольких местах потравливали и атмосфера в отсеках была влажной, что могло привести к образованию коротких замыканий в сетях. Матросы и офицеры электромеханической части крутились среди всех этих неисправностей, пытаясь привести состояние оборудования к приемлемой для плавания норме.

- Приготовиться к погружению! – скомандовал Капанадзе.

- Задраен верхний рубочный люк! Поднять перископ! – трюмный Шлыков перевел рукоятку гидравлического манипулятора в положение “Подъем”, и перископ, шурша тросами пошел вверх. Капанадзе прильнул к окулярам. Боцман Гучкас замер в готовности, положив волосатые руки на рукоятки управления горизонтальными рулями. Шарый открыл манипуляторами аварийные захлопки (запорная арматура) цистерн главного балласта и отметил давление в системах гидравли. Стрелки манометров замерли на показании – 100 атмосфер.

- Срочное погружение! Выдвижные, кроме перископа - вниз! Боцман, ныряй на глубину 40 метров! - боцман переложил горизонтальные рули на погружение. Выдвижные устройства начали опускаться.

- Заполнить главный балласт! – скомандовал механик Малых.

Шарый с Гудимовым открыли клапана вентиляции балластных цистерн, и воздух из них, ухнув, вышел наружу, уступая место забортной воде. Подводная лодка стала погружаться вдруг со стремительно нарастающим дифферентом на нос - 3, 5,10, 15, 20 градусов.

- Боцман, одерживай! – видя, что корабль уже проскочил заданную глубину, предупредил Гучкаса Малых. Но опытный мичман уже переложил горизонтальные рули на всплытие.

- Не открылись клапана вентиляции 10-го номера! – доложил Гудимов, глядя на табло сигнализации положения клапанов вентиляции и аварийных захлопок. Понятно - в десятой цистерне пузырь воздуха, а нос лодки тяжелый, потому что там заполнены все цистерны!

- Рули - на всплытие, лодка погружается! – тревожно доложил боцман.

- Открыть клапана с местного поста! - скомандовал механик в десятый отсек. Из микрофона громкоговорящей связи “Каштан” из десятого слышались треск, шум работающих механизмов, металлический лязг и русский мат. В центральном отсеке матрос-радиометрист, не успевший ухватиться за поручень, покатился по палубе. Поймали только у носовой переборки. Шарый краем глаза отметил манометры системы гидравлики. На них - 0! Давления гидравалики нет! Дифферент на нос уже более 20 градусов! Что за черт? Андрей, карабкаясь вверх по скользкому линолеуму к переборочной двери, метнулся в смежный отсек, к блоку насосов гидравлики. Манометры на блоке показывали 100 атмосфер! Загадка! Лихорадочно сообразил – это же сработал отсекатель и перекрыл подачу гидравлики от насосов в систему. Мигом открыл обводной клапан и давление в системе поднялось. Клапана вентиляции десятой цистерны открылись, и дифферент быстро отошел к нулю… Весь эпизод занял минуты полторы, а показался вечностью. Командир не успел даже скомандовать противоаварийный маневр – пузырь в нос и реверс турбине. Стоял на площадке, вцепившись в ручки перископа.

Это большая удача, что Шарый вспомнил о клапане - отсекателе.

- Механик, что это было?– запросил командир

- Три дня на прием корабля, товарищ командир! - хмуро отозвался Малых. Это большая удача, что Шарый вспомнил о клапане-отсекателе. На своем корабле он давно заглушил его, вопреки действующей инструкции, поскольку уже имел с ним неприятности. По замыслу конструктора клапан должен отсекать насосы от системы при разрыве трубопровода и аварийной утечке рабочей жидкости. Сегодня он сработал от мгновенного увеличения расхода при одновременной работе гидравлических механизмов. Чуть не въехали в грунт…

(продолжение следует)

 

 

 

 

 

↑ 555