Андрей Штоппель
Учеба, прерванная обязательными в сентябре сельхозработами, все-таки возобновилась.
Как всегда "неожиданно", подошла сдача первого курсового проекта. Его содержание вызывет сейчас у профессионального архитектора или инженера улыбку, но тогда... Тогда все было очень серьезно, архиважно и драматично.
Первый обтянутый белоснежным ватманом подрамник… Несмотря на все усилия, углы подрамникa морщились, вызывая страшную досаду и отбивая всякое желание продолжать работу. Обтянутый по новой подрамник, не вызывавший уже никакого нарекания к поверхности, почему-то приобретал после высыхания непонятные желтые пятна, которые уже ничем нельзя убрать. Приходилось снова сдирать бумагу и повторять непредсказуемые по результату действия. И вот после трех обтянутых подрамников появлялось замечательное чувство опыта в этом деле, что было все-таки обманчиво, как показало будущее...
И вот белый прямоугольник готов к работе, нужно только забить четыре гвоздя и укрепить рейсшину. Деревянная рейсшина c просверленными ножом дырками по контуру кажется девственно чистой. Ни одного карандашного следа, ни одного пятна туши или чая... Даже жалко нарушать эту красоту. Вжик-вжик... Рейсшина приняла нужную позицию. Первые легкие линии заложили положение основных блоков чертежа.
Вилла "Савой", творение великого архитектора Корбюзье, как на хирургическом столе должна быть расчленена на планы, вид спереди, вид сбоку, разрезы.
В этом и состояли задача и смысл курсового проекта. Предстояло сделать красивый чертеж, полный всей необходимой информации о здании.
Нам, начинающим студентам, простым это задание не казалось, скорее, наоборот. А если учесть, что один из преподавателей сказал, что в состоянии видеть на чертеже даже малейшие погрешности двух параллельных линий, всем было ясно: "халтура не пройдет".
После занятий под грохот магнитофона все трудились над своими планшетами. Наступил последний день курсового проекта. Время шло неправдоподобно быстро; казалось, секунды, обычно солидно шагающие твердой, уверенной поступью, неожиданно растеряли свою солидность и несутся в ускоряющемся беге. А их командиры, минуты и часы, будучи не в состоянии ни остановить, ни упорядочить бегство секунд, тоже панически бегут вслед.
За окнами стемнело, и вахтер учебного корпуса потребовал освободить аудиторию и вообще освободить институт. После бессмысленных пререканий с ночным смотрителем все стали хаотически собираться, засовывая в сумки чертежные инструменты. Предстояло работать над чертежом ночью, поэтому планшеты основательно упаковывались подручными листами бумаги, чтобы их можно было донести, не испачкав, не порвав.
Групповая прогулка по уже ночным улицам выглядела странно. Бредет толпа невеселой молодёжи с портфелями и сумками. И каждый несет под мышкой какой-то упакованный плоский прямоугольник. Но кто знает, может, в районе, примыкающем к институту, все уже давно привыкли к таким процессиям, и, кроме нас, это уже никого не заботит.
Наконец-то толпа вооруженных подрамниками первокурсников вошла в общагу на исходный пункт боя с курсовым проектом. Все разбрелись по комнатам, где, устало отставив планшеты в сторону, для начала подкрепили силы поздним ужином. Последовавшее чаепитие, вместо успокоения, только подняло и без того высокую нервознoсть.
Кое-как устроившись, бедолаги снова зашуршали рейсшинами. Работа над проектом продолжалась. Под не дающую заснуть музыку, под бестолковые разговоры чертежников на белом поле планшета, как на фотобумаге, постепенно все более явно читались контуры здания, тонкие детали основных элементов фасада и более жирные линии планов и разрезов. Но в отличии от чуда появления изображения под воздействием проявителя чертеж вырисовывался на планшете безo всякой магии в трудах и муках и, как всем казалось, слишком долго.
Часа в три ночи "закончили", скорее, бросили чертеж и легли спать самые шустрые и самые слабые. Остальные, позевывая и мученически щуря глаза, продолжали трудиться до пяти утра, пока не свалились без сил в надежде урвать хотя бы пару часов желанного сна.
Прозвенели, прогремели будильники, поднимая опять невыспавшихся мучеников науки. Если бы можно было пропустить первые пары, все продолжали бы спать. Но сегодня сдавать первый курсовой проект, поэтому нужно с подрамниками двигать в институт.
Наскоро отмыв глаза, придав волосам почти пристойный вид, народ снова запаковывал планшеты и направлялся пешком на занятия. Воспользоваться общественным транспортом было безумием: подрамник напрочь исключал этот шанс. И вновь странная процессия из зеленых невыспавшихся студентов, то ли волочащих планшеты, то ли держащихся за них, чтобы не упасть, проследовала знакомой дорогой к "лобному месту".
В аудитории уже прибывшие на аутодафе студенты отчаянно старались закончить свою работу, нанося последние, как им казалось, штрихи. К счастью, время просмотра было назначено на начало второй пары, поэтому они не уходили и корпели над своими чертежами, пытаясь придать им более законченный вид.
Набатом прозвенел звонок на первую пару. Это была история Коммунистической Партии Советского Союза – был такой очень обязательный предмет для студентов-первокурсников.
Наиболее политически сознательные, выставив свои подрамники на столы возле стены, быстро унеслись на лекцию. Они были в меньшинстве, большинство осталось доделывать курсовой проект. Они, словно загипнотизированные, шуршали рейсшинами и мученически вычерчивали недостающие линии. Оторвать их от планшета можно было только силой.
Так продолжалось почти полчаса. Резко открытая дверь обозначила в проеме заместителя декана по первым курсам - Владимира Ильича. Он был не просто рассержен, он был взбешен.
- Вы что – с ума все сошли? Почему не на лекции по истории КПСС? Половина потока отсутствует. Как можно такую лекцию срывать. Что – "голубая кровь" в вас забурлила? Всех, здесь находящихся, отчисляем из института. Чтобы другим неповадно было. Прямо сейчас иду готовить приказ об отчислении.
И Владимир Ильич, не отвечая на оправдания и возражения присутствующих, быстро удалился. Над аудиторией нависла недобрая тишина. Все, до этого отчаянно работавшие над проектом, оставили свои планшеты. Зачем? Все равно всех отчислили... Не торопясь, спокойно собрали свои чертежные инструменты, срезали нитки рейсшин и как-то отстраненно составили подрамники у стен по периметру аудитории.
- Да не может он нас всех отчислить. И вообще сразу не исключают, должны сначала выговор объявить, потом выговор с предупреждением...
Пара бывалых студентов успокаивала то ли окружающих, то ли самих себя. Честно говоря, получалось это у них совсем плохо. Лекция, которая была сорвана, была по истории КПСС! Учитывая „политический“ аспект случившегося, никто не был уверен в невозможности отчисления прогульщиков. Постепенно за разговорами все смирились с грядущими событиями.
- Ну и ладно, ну и пусть. Подумаешь, год потеряем. Через год снова поступим, - хорохорились девушки. Парням было сложнее. Они бравировали бесстрашием, но в душе отлично понимали, что могут потерять не один год, а, возможно, все три. Потеряв отсрочку от военного призыва, они становились легкими жертвами военкоматов.
- Знаете что, если уж все равно в армию идти, давайте попросимся в один взвод. Все-таки служить веселее будет.
Неожиданная идея придала бодрости и, несмотря на всю абсурдность, имела успех. Парни ударились в мечты о предстоящей военной службе. Так за обсуждением деталей совместного пребывания в Советской Армии и прошла вторая половина пары.
Просмотр курсовых проектов должен был начаться сразу после перемены. Группа "злостных прогульщиков" направилась в парк у Белого Озера. Все время просмотра невыспавшиеся, обреченные первокурсники сидели на скамье у воды и наслаждались остатками "гражданской жизни", волнений по поводу курсового проекта у них уже не было...
Оценки за курсовой проект, размашисто проставленные преподавателями на подрамниках, были восприняты без должного энтузиазма или разочарования. Все это было уже не так важно...
Конечно, за первый массовый прогул никого не отчислили, "политическое дело" замяли, и в историю Коммунистической партии конца двадцатого века этот эпизод не вошел. Репрессий не было.
Сам Владимир Ильич впоследствии оказался очень добрым человеком и замдеканом. И вообще, в деканате работали люди, не лишенные здравого смысла, они не дали загубить молодые души. А наши студенты заодно с первым курсовым проектом сдали зачем-то еще экзамен на "политическую зрелость". Кажется, сдали...